Ущелье Печального дракона (сборник)

Разбирая рюкзаки, Керн без конца высвистывал одну и ту же заунывную мелодию из «Тангейзера», но, увидев светильник, смолк и бросил как бы невзначай:

— Кстати, взгляните-ка повнимательней. Вам ничего не напомнит эта спираль? Вам не напомнит она случайно свернувшуюся змею с треугольной головой в центре?

Аргумент со спиралью попадал в самую точку, но я не подал виду и даже попытался съязвить:

— А если мне спираль напоминает раковину? Значит, прикажете думать, что надпись оставили разумные улитки?

— Но разве кто-нибудь говорит, что змеевидная надпись обязательна должна принадлежать змееподобным существам, — серьезно ответил Керн.

— Тогда кому же?

— Людям, конечно — кому ж еще.

— Доказательства выискиваете? — добродушно проворчал я.

— А вам еще нужны доказательства? — поинтересовался Керн.

— Если бы они у нас были, — вздохнул я.

И тут внезапно мой взгляд приковала знакомая группа из пяти треугольников. Точнее, одна деталь, которая до сих пор, как ни странно, оставалась незамеченной: чеканка в этой начальной группе была неравномерной. Одна из сторон каждого треугольника была углублена чуть больше остальных и имела вид едва приметного желобка, другие грани не выделялись столь отчетливо.

«Спроста или неспроста?» — чиркнула мысль. И сейчас же я вспомнил, как выглядела вчера большая спираль на площадке у водопада: там тоже были глубокие вырезы, в которых не просохла роса.

Я повертел светильник так и сяк, интуитивно чувствуя, что в неравномерности чеканки сокрыт какой-то важный смысл. Но вот какой? Керн, увидав мою озабоченность, спросил, в чем дело. Я объяснил, и он, нахмурив лоб, тоже принялся разглядывать дно бронзового светильника.

Что-то знакомое вертелось в голове, но никак не приходило на ум. И вдруг я вспомнил! «Пусть без страха войдет держащий светильник в левой руке в прибежище Печального дракона…» Я даже вскрикнул от неожиданности, хотя до меня еще и не доходил подлинный смысл этой фразы манихейского предания.

Керн вопросительно взглянул на меня, но я замахал руками и закрыл глаза, силясь наощупь уловить скрытое значение неодинаковых углублений треугольников. Представил, как легко и неторопливо продвигается по запутанным подземным катакомбам зороастрийский маг, держа в руках бронзовый светильник. Одна развилка, другая…

И тут меня осенило: глубокий желобок указывает, в какую сторону следует поворачивать при раздвоении подземных коридоров! Левое углубление — налево, правое углубление — направо. Я ошалело уставился на спираль, вновь и вновь пробегая глазами пятерку заколдованных треугольников и мысленно представляя дорогу в лабиринте. Первая развилка — направо, вторая — налево, третья — снова налево, дальше (неужели и дальше будут развилки!) — обе направо. Как просто! Хотя… Как нащупать желобки, если в светильник налито масло и горит фитиль? Впрочем, какая разница. Главное, что треугольники — это шифр!

— Ну, Керн, — крикнул я пока еще ничего не подозревающему спутнику, — кажется, теперь мы наступим на хвост этому Печальному дракону!

* * *

Мы продвигались уверенно, хотя и осмотрительно, тщательно осматривая каждый подозрительный выступ или щель на полу, стенах и потолке. После длинного, как крысиный ход, коридора, который выводил к естественному разлому в горе, мы сразу же повернули направо — это было первое раздвоение. Но дальше, дойдя по знакомому пути до второй развилки, мы не повернули, как два часа назад направо, где нас подстерегала ловушка-колодец, а двинулись по узкому левому коридору, который вначале почему-то забирал вверх, но шагов через полтораста пошел вниз.

Как и ожидалось проход этот вскоре раздвоился, и мы повернули налево. Затем — правый поворот. Поистине, не гора, а слоеный пирог. Но была ли искусственной тесная каменная галерея, по которой мы шли, сказать трудно.

Предпоследний переход показался большим в сравнении с предыдущими — скорее всего от нетерпения. Наконец мы уперлись в последнюю, решающую развилку. А если будут еще? Тогда рушились все расчеты. Сердце мое колотилось все сильней и сильней. Что же там впереди? Прав ли я или обманулся? Да или нет? Мы почти не разговаривали. Только раз я слышал, как Керн проворчал:

— Хотел бы я взглянуть на тех кротов, что проделали здесь проходы. И хотел бы я знать, сколько десятков лет для этого потребовалось.

Последний коридор мы преодолевали с особой осмотрительностью. Но пол не уходил из-под ног, а потолок не обрушивался на голову. Неожиданно стены стали сближаться. Сначала я мог дотянуться до них лишь вытянутой рукой, затем они придвинулись настолько, что стали задевать локти и плечи и наконец сузились так, что пришлось боком протискиваться между каменными наплывами. Я не на шутку встревожился (что за мышеловка!), но все же упрямо лез следом за Керном. Вдруг свет впереди погас. Керн обернулся и сказал:

— Выключите-ка фонарь.