Ущерб тела

– Можно вас угостить? – говорит Пол.

– Нет, спасибо, – отвечает Ренни. Она и так уже сильно пьяна. – Как мне выбраться отсюда? – До нее доходит, что ее вопрос звучит как просьба. – Надо вызвать такси.

– Такси не любят сюда мотаться, – говорит Пол. – Дороги разбитые, никто не хочет гробить подвеску. Да и все равно пришлось бы ждать сто лет. Я вас подвезу, мой джип у дороги.

– Только если вы в любом случае собирались обратно, – говорит Ренни.

Он встает, показывая, что готов ехать хоть сейчас.

– А как же Лора? – говорит Ренни. Она не хочет возвращаться вместе с ней, но некрасиво бросать ее в одиночестве.

– Лора отлично доберется сама, – говорит Пол. – Она тут всех знает.

Когда они вышли, она увидела, что Лора уже не в туалете, а болтает с одним из официантов у входа на кухню. Ренни подходит, чтобы попрощаться.

– Всего хорошего, – говорит Лора, со своей фирменной улыбочкой. – Она кладет Ренни в ладонь какой-то предмет, на ощупь – как пачка салфеток. – Это подарок, – говорит она. – В благодарность за услугу.

– Лора ваша подруга? – спрашивает Ренни, когда они вышли и уже бредут по густой траве газона у отеля.

– В каком смысле?

Ренни прикусила губу. Ей не хочется выказывать ни ревности, ни заинтересованности, хотя она неожиданно для себя понимает, что чувствует и то и другое.

– То есть вы хорошо ее знаете?

– Да, неплохо. Она тут давно.

– Вроде как она живет с одним мужчиной на Сент-Агате, – говорит Ренни.

– С Принцем? – говорит Пол. – Не совсем так. То вместе, то врозь, такие отношения. Он участвует в политике, она нет.

– Зато, похоже, она участвует во всем остальном, и еще как, – говорит Ренни.

Пол не отвечает и вообще выражает полное равнодушие. Вопрос, который подразумевала Ренни, остался без ответа, и она понимает, что не добьется ясности.

Они подходят к дороге и видят джип, маленький и помятый, открытый с боков, с брезентовым верхом.

– Ваш? – спрашивает Ренни.

– Одного друга, – говорит Пол.

Он не открывает для нее дверцу, и она какое-то время возится с ручкой. Да, она явно перебрала с выпивкой. Пол достает зеркальные очки, надевает. Затем включает зажигание. Машина отъезжает назад, в канаву, это единственная возможность развернуться, затем бросается вперед, и колеса проворачиваются в грязи. Ренни хватается правой рукой за верхнюю металлическую рамку, а левой за сиденье, тоже из металла. Ремни безопасности отсутствуют.

Они едут через лес, окружающий «Дрифтвуд»: высоченные тропические деревья, оплетенные лианами, гигантские доисторические папоротники, дородные растения будто с резиновыми листьями, формой напоминающие уши, и плодами-нарывами, или гландами. Некоторые деревья были вырваны из земли, выкорчевав заодно целые пласты почвы, их толстенные узловатые корни висят теперь в воздухе.

– Аллан! – Пол пытается перекричать шум езды.

– Что? – кричит Ренни.

– Ураган!

Они приблизились к кокосовой плантации. Она кажется заброшенной, часть деревьев погибла и повсюду кокосы, даже на дороге, а сама дорога ужасная, они подскакивают на каждой яме. У Ренни похолодели руки, она вся в поту и больше не чувствует, что пьяна, – но, кажется, ее сейчас стошнит.

– Вы могли бы остановиться? – кричит она.

– Что?

– Стойте! – кричит она. – Пожалуйста!

Он повернулся к ней и съезжает на обочину. Ренни опускает голову на колени; если она посидит так с минуту, то все пройдет. Она понимает, что это потеря времени, и чувствует себя глупо, но это лучше, чем если бы ее вырвало прямо на него. «Я на солнышке блюю», – мелькнуло у нее в голове. Типпи сказала бы: а что, любой материал можно использовать, надо только придумать, как его подать.

Пол коснулся ее спины.

– Ну как, вам лучше? Видимо, я слишком быстро гнал.

Не поднимая головы, Ренни вслушивается; она слышит голоса птиц, визгливые, тонкие, как кончики ногтей, хриплое карканье, зуденье насекомых, ее сердце бьется часто-часто. Через какое-то время, ей трудно оценить точно, она поднимает голову. Пол смотрит на нее, его лицо совсем близко, она видит два своих лица, белых, миниатюрных, в стеклах его очков. Без глаз его лицо не имеет выражения, он тот самый «безликий незнакомец». Она чувствует, что его рука лежит на спинке ее сиденья.

– Вы не могли бы снять очки? – говорит она.

– Зачем? – спрашивает он, но снимает.

Ренни отворачивается. Уже поздно. Солнце роняет косые лучи в длинные прорези пальмовых листьев, кокосы потихоньку гниют в своих скорлупах; тут и там в земле углубления – по всей видимости, постаралось какое-то животное.

– Кто живет в этих ямах? – спрашивает Ренни.

– Сухопутные крабы, – отвечает Пол. – Здоровенные белые твари. Выползают только ночью, и на них охотятся с фонарем и большой палкой. Светишь им в глаза, это их парализует, а затем протыкаешь палкой.

– Их можно есть? – спрашивает Ренни. Ее все еще мутит, силуэты кажутся чересчур четкими, звуки слишком резкими.

– Конечно, можно, – говорит Пол. – Иначе зачем охотиться.