Ущерб тела

Когда-то она считала, что секс – это не так важно, что не в нем дело, что это просто приятное физическое занятие, точно лучше, чем бег трусцой, такая приятная форма общения, вроде сплетен. Люди, чересчур озабоченные сексом, казались ей немного с приветом. Думать об этом – все равно что постоянно носить одежду с клепками и стразами или считать достижением покупку норковой шубы. А главное – это отношения. Они с Джейком состояли в хороших отношениях, – во всяком случае, так считалось. На вечеринках им делали комплименты, словно речь шла о только что отремонтированном доме.

Так и было поначалу: никаких глупостей, никакой «любви». К тому моменту, когда она встретила Джейка, Ренни уже решила, что быть влюбленной ей не нравится. Любить – это все равно что бежать босиком по улице, усыпанной битым стеклом. Полное безрассудство; и если эта пробежка проходила для тебя без потерь, то лишь по чистой случайности. Это все равно что оказаться голышом в банке средь бела дня. Окружающие думают, что знают о тебе нечто, чего ты не знаешь о них, и это дает им некую власть над тобой. Ты становишься видимым, мягким, ранимым; да просто смешным.

Сначала с Джейком тоже не было речи о любви. Не то чтобы он был непривлекателен или неприступен. Он был не урод и не дурак и хорошо знал свое дело, хорошо настолько, что к тридцати годам создал собственную маленькую компанию. Так они и познакомились: она писала статью в «Визитор» о людях, создавших собственный бизнес до тридцати лет. «Солидная молодежь» называлась статья. Они поместили фотографию Джейка на целую полосу напротив заголовка, и когда Ренни думала о нем, то первым делом видела это изображение. Джейк-«олимпиец», как называет она его в статье: смуглая кожа, белые зубы, узкая челюсть, улыбка с хитрецой, стоит в нарочито-горделивой позе у чертежной доски, на нем синий костюм-тройка – доказательство, что не стоит чураться костюмов. В тот год на них как раз вернулась мода.

– Мудак, – сказал о нем Ренни фотограф.

Старый профи, как он себя называл, такой мрачноватый, лысеющий, немного потасканный. Он носил рубашки с закатанными рукавами и жилетки, без пиджака. Его часто приглашали для студийных съемок, но только черно-белых, считалось, что они передают «повседневную жизнь героя». Для цветных фотографий приглашали фотографа отдела моды.

– Как вы определили? – спросила Ренни.

– Определил, и все, – ответил он. – Женщины не умеют.

– Да бросьте, – сказала Ренни.

– Ладно, может, и умеют, – сказал он. – Но дело в том, что женщинам нравятся мужики, которые вытирают о них ноги. У хороших ребят, вот как я, шансов нет. Существует два вида мужчин: мудаки и не мудаки. Педики не в счет.

– Вы просто завидуете, – сказала Ренни. – Вам бы хотелось иметь такие зубы. И в своем деле он хорош.

– Смотри в оба, – сказал фотограф. – Мудак есть мудак.

А занимался Джейк дизайном. Он был дизайнером этикеток – и не только самих этикеток, но всего комплекса услуг: этикетка, упаковка, вся внешняя атрибутика. Рекламщик. Он решал, как продукт будет выглядеть и в какой его поместить контекст, то есть в конечном счете – как его будут воспринимать люди. Он понимал значение стиля, поэтому не фыркал, когда Ренни приходилось писать статьи о возвращении босоножек на шпильке.

Что еще приятнее, ему нравилось ее тело, и он постоянно говорил об этом, что для Ренни было в новинку. Большинство знакомых ей мужчин употребляло слово «человек», немного назойливо, даже неприятно. «Прекрасный человек». Это слишком обязывало. Она-то знала, что не такой она прекрасный человек, как им бы хотелось. Какое облегчение было услышать от мужчины слова, признание, восторг от того, что у нее обалденная задница.

– А как же мозги? – спросила она. – Разве ты не хочешь сказать, что у меня интересный образ мыслей?

– В задницу твои мозги, – отвечал Джейк. И оба хохотали. – Нет, поиметь твои мозги мне не под силу, даже если захочется. Ты в этом смысле девушка строгая, скрестила ножки – не раздвинешь. Нельзя же оттрахать женщине мозг без ее согласия.

– Мог бы попытаться, – сказала Ренни.

– Нет, спасибо, – ответил Джейк. – Я не по этой части. Меня больше интересует твое тело, если честно.

Когда они съехались, то договорились, что у них будут открытые отношения. Это выражение ей тоже пришлось объяснять Дэниелу: правда, к тому времени она сама смутно понимала его значение.

К сожалению, она не сразу поняла, что Джейк и ее стремится «отдизайнить». Все началось с квартиры: он покрасил комнаты в разные оттенки кремового и обставил мебелью в стиле сороковых, хром-металл в кухне, а в гостиной темно-розовое массивное кресло и такой же диван – «напоминают бедра», как он выразился, – и аутентичная люстра, которую он углядел в комиссионке «Сэлли Энн»[8]. Исчезли все комнатные растения, что послабее, даже от фикуса Бенджамина он избавился, как подозревала Ренни, выливая в землю остатки кофе, когда она не видела.

Потом он занялся ею.

– У тебя красивые скулы, – говорил он. – Надо этим пользоваться.