Ушебти

– Куда отправляются люди? – пробулькал бог Нила. – В дельту?

– Нет, в обратную сторону, они поплывут ко входу в царство Осириса.

– Зачем торопиться туда, куда рано или поздно попадёт каждый? Но да будет по слову твоему, Почтенный Ибис, – разбрызгивая грязноватую воду, пожал плечами Хапи и исчез. На плитах осталась только лужа и следы босых ног.

– Теперь так, – сказал Тот. – Я отправляю с вами своего помощника. – Астенну! – позвал он.

Тут же прискакал самый крупный павиан и замер подле своего господина в почтительной позе. Бог коснулся его навершием посоха, и на месте павиана возник жрец храма Тота, правда, с несколько обезьяньим выражением лица.

– Завтра ты отправишься вместе с людьми и будешь помогать им во всём! – приказал Тот.

Жрец поклонился.

Бог снова повернулся к своим гостям.

– Ваши одежды вызовут в Та-Кемет удивление. Поэтому я оставлю вам их, но выглядеть вы будете иначе.

Опять прикосновение жезлом.

Ирина ойкнула и прикрылась руками: она оказалась в одной складчатой юбке, груди её были обнажены. Райзман превратился в пожилого жреца, а Вэ-Вэ стал тысячником войска фараона. У обоих мужчин их египетские наряды не вызвали никаких эмоций.

Маат взяла со столика ларец кедрового дерева и подошла к Ирине.

– Сестра моя, твоя кожа выглядит слишком бледно, – сказала она. – А ведь ты молода, и твоё тело должно вызывать у мужчин жар в чреслах.

Она открыла ларец, который был уставлен баночками и кисточками.

– Мужчины вожделеют к женщинам с длинными глазами. Позволь, я помогу тебе. Вот так… И так… А ещё – тени и румяна. Чудесно. Кроме того, необходимо обвести соски грудей кармином. Вот теперь совсем хорошо! Возьми эти снадобья себе. Пусть наши мужчины пьют пиво и произносят пьяные непристойности, а женщинам пора спать. Пойдём, я отведу тебя в спальный покой!

Ирина беспомощно взглянула на майора, но он незаметно пожал плечами. Женщины ушли.

Мужчины ещё некоторое время посидели, потягивая пиво, потом Тот зевнул и сказал:

– Пожалуй, и нам пора ко сну. Слуги отведут вас. Желаю вашим Ба интересных ночных странствий, но пусть они не отходят слишком далеко от тел, чтобы не потеряться в незнакомом месте.

* * *

Вэ-Вэ и Райзман едва успевали за слугой-павианом, который на четырёх лапах шустро скакал по запутанным коридорам. Храм оказался гораздо больше, чем представлял себе майор. Факелы горели только кое-где, и люди вскоре потеряли направление. Наконец павиан отдёрнул занавес и жестом предложил людям войти. Они оказались в небольшой, почти квадратной комнате. Деревянные колонны с капителями, вырезанными в виде цветков лотоса, упирались в потолочные балки. Стены были оштукатурены и расписаны цветами и растениями. Оконный проём был закрыт от пыли деревянным щитом. На потолке в мастерски нарисованной воде плавали рыбы.

– Что за странная фантазия? – хмыкнул Вэ-Вэ, взглянув наверх. – Никогда не спал на дне пруда.

– Египтяне очень любили и ценили воду, – пояснил Райзман. – Много воды – это жизнь, плодородие и достаток. Засухи случались нередко, и люди отлично знали, чем они грозили. Вообще, иметь в своей усадьбе пруд мог себе позволить только очень богатый человек. А для бедняка и посудина с водой на лавке в хижине – уже драгоценность.

Осторожный майор открыл щит и выглянул наружу.

– А что, оконного стекла в Древнем Египте разве не знали? – спросил он.

– Что вы, конечно, нет. То есть стекло-то плавить умели, но из него делали бусы, разные фигурки, маленькие сосуды, глазурованную плитку. Закрывать окна бутылочным стеклом в свинцовых переплётах научились только в Средние века. А в домах богатых египтян на первом этаже окон вообще не было – чтобы воры не залезли и пыль не летела. Хижины освещались только через дверь, поэтому с заходом солнца бедняки засыпали, а на восходе просыпались. Факелы стоили дорого, а лучин египтяне не знали: страна-то безлесная.

Спальный покой по меркам Древнего Египта был обставлен роскошно. Вдоль стен стояли две кровати с резными ножками в виде утиных лап, сундук кедрового дерева и два странных табурета, которые Вэ-Вэ сначала принял за стульчаки: сидения представляли собой рамку с отверстием посередине.

– Удобства, кажется, вон там, – сказал Райзман, указывая на завешенную дверь в дальней стене спальни. Там оказалась ещё одна комната, разделённая на две части. Одна была отведена под туалет – над отверстием в полу стоял точно такой же табурет – а вторая под умывальню.

– А вот вам и глазурованная плитка, – сказал Райзман, указывая на синие и зелёные квадратики, которыми были выложены пол и стены. – К слову, туалет сделан довольно практично: грязная вода самотёком уходит в песок под полом комнаты.

– Помыться бы сейчас хорошо… – мечтательно протянул майор. – А то я в пылище весь как не знаю кто.

– Попробуйте похлопать в ладоши, – посоветовал Райзман. – По-моему, так здесь принято вызывать слуг.