Ушедший в бездну

Какие радости доступны простому солдату, когда в кармане есть деньги? Шлюхи, азартные игры, пьянство и обжорство. В шайке мародёров Лендерт научился нехитрому способу, позволявшему после бешеной оргии быстро возвращать себе лёгкость и подвижность. Достаточно было сунуть в рот пальцы и сделать небольшое усилие, чтобы извергнуть содержимое переполненного желудка. Именно так старый голландец спас Конрада в тот злополучный день.

Они оба вспомнили об этом теперь.

— Не ешь много, — сказал Лендерт.

Конрад удивлённо взглянул на него и послушно отодвинул почти опустевшую тарелку.

— Ты боишься, что я заболею?

— Да. Лучше не рисковать.

— Ты мой спаситель. Тебя мне послал Бог. — Мальчик погладил голландца по руке.

Словно тёплым ветром повеяло в душу старика. Он любил этого ребёнка, как собственного сына, и ради него был готов на всё. Конрад отвечал ему такой же преданной любовью. Мальчик, с которым не мог справиться родной отец, беспрекословно слушался старого слугу.

— Пожалуй, ты прав, — Конрад глубоко вздохнул, ощутив тяжесть в желудке. — Хорошо, что ты меня остановил. Но ведь теперь тебе придётся уйти. Что мне придумать, чтобы ты мог остаться со мной?

Лендерт улыбнулся. Ему действительно было бы нечего сказать в своё оправдание, если бы кто-нибудь случайно увидел, что он выполняет обязанности бездельника Микулаша.

Конрад вымыл руки и прополоскал рот над тазом. Лендерт бережно поливал ему в ладони из серебряного рукомойника, глядя, как вспыхивают и переливаются на солнце всеми оттенками золота пушистые волосы ребёнка.

Красоту Конрада замечали немногие. Розовощёкий здоровяк Бертран, в семнадцать лет выглядевший на все двадцать пять, бесспорно, считался красавчиком, и молодые служанки украдкой вздыхали, завидуя его невесте. Лендерт снисходительно посмеивался, видя, как девушки провожают восхищёнными взглядами наследника Норденфельда. Лет через шесть — восемь младшие сёстры этих болтушек будут так же млеть при виде Конрада, если только к тому времени монастырские стены не укроют его от их глаз…

Конрад молча вытер руки полотенцем, которое подал ему старый голландец, и сел на постель.

— Иди, Лендерт, — тихо, безжизненно проговорил он. — Я не хочу, чтобы тебя наказали из-за меня.

Лендерт внимательно взглянул на него.

Мальчик сидел в причудливой позе, согнув колени почти у подбородка, приподняв острые плечи и обнимая живот скрещенными руками. Его необычная гибкость всегда удивляла старика. Размышляя о чём-нибудь, Конрад мог часами сидеть по-турецки. Лендерт не выдержал бы так и минуты. Но сейчас что-то то ли в положении плеч, то ли в напряжённой неподвижности ребёнка насторожило голландца.

Конрад медленно, словно в полудремоте, кивнул:

— Иди.

Выходя из комнаты, Лендерт ещё раз оглянулся. Мальчик смотрел ему вслед.

Вскоре явился Микулаш — убрать со стола. Конрад лежал лицом к стене, свернувшись по-кошачьи. Решив, что он спит, слуга не стал подходить к нему.

Ещё во время обеда Конрад почувствовал странное жжение внизу живота. Боль была несильной и вскоре угасла.

Она ожила внезапно, когда он встал из-за стола, и наполнила его внутренности бушующим пламенем. Дикая мысль пришла ему в голову. Он вообразил, что отравлен по приказу барона. Лендерт, конечно, не знал, что в пищу был подмешан яд. Во всяком случае, Конраду хотелось верить в то, что его друг — не предатель. И всё же он не сказал голландцу о своём подозрении. Какой смысл просить о помощи слуг, если ты приговорён их господином!

Проводив взглядом уходящего Лендерта, Конрад мысленно простился с ним. Он даже не задумывался о том, почему так уверенно, безоговорочно обвинил своего отца. Барон Норденфельд имел немало возможностей, не убивая, удалить младшего сына из дому.

Но Конрад не ошибся. Именно в это время его отец приступил к выполнению обряда.

По совету капеллана, которого самого не мешало бы сжечь за подозрительную осведомлённость в вопросах колдовства, Герхард добавил в свою мочу несколько капель крови Бертрана. По традиции ритуал должен был совершаться в закрытом помещении. На заднем дворе, в большом сарае разложили костёр, подвесили над огнём стеклянную бутыль со смесью. Бросив в огонь щепоть освящённой соли, капеллан начал читать молитвы. Герхард, высокий, жилистый, в чёрной одежде, стоял рядом один, без вассалов и слуг. За минувшую ночь он заметно постарел. Его бесцветные волосы казались осыпанными пеплом.

В своей комнате Конрад с тихим стоном скорчился на постели. Боль становилась невыносимой. В полуобморочном оцепенении он услышал, как вошёл Микулаш. Судьба вновь предоставила Конраду возможность позвать на помощь. Если бы он сделал это, Герхард узнал бы колдуна, который изводил Бертрана. Участь Конрада была бы ужасной. Разъярённый барон собственноручно сжёг бы младшего сына, предавшегося дьяволу.

Но Конрад снова промолчал. Чем мог помочь ему бестолковый Микулаш?

Слуга собрал посуду и ушёл.

Дрожа в болезненном ознобе, Конрад беззвучно произнёс имя матери — своей единственной защитницы.