Уши в трубочку

К счастью, за дверью всего лишь посыльный, возможно, настоящий, хоть и маловероятно, но даже если монстр, то все же играет посыльного, а не самого себя, уже легче: в руках пакет, перевязанный легкомысленной красной ленточкой.

– Распишитесь, – сказал он. – Вот здесь и вот здесь. Вам посылка от троюродной бабушки.

Я вскрикнул:

– Лилея! У нас здесь нет никакой троюродной бабушки!

– Но пакет вот он, – возразил посыльный с мягким укором. – Нехорошо отказываться от подарков, когда их от чистого сердца пожилые люди… желаю здравствовать, мое почтение.

Он отступил и даже сам закрыл дверь, а торкесса осталась с посылкой в руках.

– Я даже не расписалась, – пролепетала она.

– Еще бы, – сказал я саркастически. – Теперь быстро поставь эту посылку… только очень осторожно!.. а мы хватаем вещички, а то и вовсе не теряем на них время, и… бежим, бежим, бежим! Возможно, успеем. По крайней мере, какой-то ничтожный шанс еще остается.

Торкесса поворачивалась, держа посылку на вытянутых руках. Лицо стало обиженное.

– В кои-то веки у меня появилась бабушка, – сказала она, – а ты говоришь такое! Нет-нет, мы обязательно должны посмотреть…

Я не успел раскрыть рот, как она дернула за кончик ленточки. Я прыгнул, пытаясь на лету остановить ее, однако торкесса ловко увернулась. Узелок распался, я плюхнулся на диван, а посылка раскрылась, как цветок. В руках торкессы осталась толстенная книга, переплет коричневый, древний, торец жестковатый, страницы по краям истлели, но чувствуется, что это не то пергамент, не то папирус, а то даже и велень.

– Не открывай! – вскрикнул я.

Торкесса, не слушая, тут же открыла, ахнула в восторге. Я вскочил, попытался выдернуть книгу из ее рук, но пальцы мои ослабели. Я сразу ощутил, что это пергамент, но не простой пергамент, что из шкуры молодого теленка, а самый высший сорт пергамента: он из человечьей кожи, а все буквы там не киноварью, как может показаться дураку-инопланетянину, а человеческой кровью, нам это видно сразу даже через толстый латунный переплет, мы знающие, опытные, все просекающие сразу, в таком мире живем, где чикатило на чикатиле, а у НТВ так и вовсе свой телеканал.

– Ты чего? – спросила она.

Я сказал с чувством:

– Если откроешь и прочтешь вслух хоть слово, убью тут же. Нет, как только начнешь открывать…

Она поколебалась, явно жаждет открыть и хотя бы посмотреть на шрифт, но посмотрела в мое лицо, обиженно вздохнула и протянула фолиант мне:

– Бери, жадина!

Я отпрыгнул, выставил перед собой ладони:

– Не-е-ет! Положь на полку. Может быть, ты уже обречена. А я, словом, может быть, еще смогу тебя как-то и каким-то боком спасти. Или хотя бы часть.

– А часть зачем? – спросила она с подозрением.

– Потом клонирую, – объяснил я и добавил мстительно: – С некоторыми исправлениями.

Она с недоумением посмотрела на одно бедро, на другое, взглянула в зеркало, одновременно приподнимая грудь и проводя ладонями по узкой талии.

– А что ты хотел бы исправить?

– С фигурой все в порядке, – сообщил я. – А вот с причудами…

Она фыркнула:

– Тогда купи себе резиновую женщину. У них не бывает причуд.

– Не скажи, – возразил я. – Одному моему знакомому даже резиновая отказала.

– Дорогой, – произнесла она томно, не отрывая взгляда от своего изображения в зеркале, – я тебе ни в чем не откажу. Только позволь… я позабочусь о тебе. Я исполню все твои сексуальные фантазии…

Резко и тревожно прозвенел звонок в прихожей. Мы оба вздрогнули так, что застучали кости, а в моей руке появился пистолет, будто его выдернуло силовым шнуром. После паузы звонок повторился. Я проговорил шепотом:

– Подойди и посмотри в глазок. Если там один… кто бы ни был, можешь впустить. А я пока побуду здесь, за шторой. Если что, старайся не оказаться на линии выстрела.

– Хорошо, дорогой…

Она пошла к двери, кутаясь в мою рубашку, будущий писк, даже сверхписк звездной моды, я шмыгнул на кухню, оттуда с сильно бьющимся сердцем наблюдал, как эта красивая дура снова даже не наклонилась к глазку, щелкнула задвижка, а дверь, конечно же, распахнулась во всю ширь, врывайтесь, братки, коммандос, силы спешного реагирования, звездные рейнджеры, легионеры космоса, долгопрудневцы, любера…

Ничего этого не случилось, я рассмотрел по ту сторону порога адвоката, их узнаешь сразу, у них все адвокатское: от профессиональной улыбки до начищенных черных, как у официантов, ботинок. В руке портфель, тоже адвокатский, хотя в таком можно спрятать и гранатомет с ящиком боеприпасов, улыбнулся еще шире, заметил ее провокационно распахивающуюся рубашку, я услышал его адвокатский голос:

– Имею ли я честь разговаривать с Лилеей?

– Это я, – ответила торкесса почему-то очень польщенным голосом. – Заходите.