Уши в трубочку

Она пропустила его в комнату, все это время я сидел как на иголках: в любую секунду в комнату могут ворваться те, кто сейчас затаился этажом ниже и этажом выше. Однако дверь за адвокатом захлопнулась, там защелка автоматическая, торкесса не додумалась бы закрыть, адвокат прошел в комнату, портфель занял место на столе. Белые руки запорхали, словно творит заклинания, щелкнули замки, в пальцах адвоката появился лист бумаги.

Он согнал дежурную улыбку и сказал с приличествующими случаю скорбью и торжественностью:

– Ваша троюродная тетя Агнесса, уходя в мир иной, оставила вам в наследство небольшой домик. Бумаги о вступлении в наследство можете подписать сейчас, а вступить… когда захотите, естественно.

Торкесса сказала тихим голосом:

– Тетя Агнесса?.. Я ее не помню…

– Это неважно, – ответил адвокат. – Она ли о вас вспомнила, или же кто-то из родни напомнил, но в вашем распоряжении, скажу честно, неплохой домик. Ему бы небольшой косметический ремонт, и можно принимать туристов. Это неплохой заработок! А можно и без всякого ремонта… Подпишите вот здесь… и здесь… Спасибо, все в порядке! Разрешите откланяться, столько дел, столько дел.

Мне показалось, что он бросил многозначительный взгляд в сторону кухни, словно видел мой палец на курке пистолета. Торкесса проводила его до двери, я услышал щелчок щеколды, спрятал пистолет и вышел в комнату. Бумага о вступлении в наследство лежит посреди стола, торкесса вернулась, ухватила в обе руки.

– Ты что-нибудь понимаешь?

Я потянул носом:

– Должен был остаться запах серы, но… видимо, он пользуется дезодорантом «Хуго Босс». Однако задержался бы на дольше, чую. Ты в таком наряде, и еще все время распахивается…

– Это твоя рубашка, а не какой-то там наряд, – возразила она. – И я ее придерживала! Обеими руками!

– Кроме тех случаев, – напомнил я, – когда брала бумагу. И когда подписывала. Там есть пуговицы, уже забыла? Впрочем, это неважно. Важнее то, что нас, похоже, засекли…

Она в самом деле запахнула рубашку и застегнула на пару пуговиц, спросила испуганно:

– И что теперь?

Я угрюмо промолчал, она вздохнула, я сказал расстроено:

– Одевайся. Раз уж приняла наследство, придется ехать. Иначе заподозрят… Та-а-ак, ни фига себе! Домик-то не в Урюпинске, а в каком-то Уэлльсе или Вэллсе. Это на Оловянных островах, именуемых еще Альбионом, а также иногда Британией? Далековато, однако. Впрочем, при нынешней глобализации это все одно, что в Урюпинск. А ехать придется, никто в здравом уме не откажется от халявы и не передаст в сиротский фонд.

Она просияла, подняла телефонную трубку, я поспешно нажал на рычажок:

– Офонарела?

– Я только заказать билеты, – пролепетала она. – А ты что подумал?

– Ничего, – пробурчал я. – Я вообще не думаю. Я поступаю! По-мужски. А билеты купим в аэропорту. С рук. Так надежнее. Никто и хлебалом не успеет щелкнуть, как мы уже фью-фью – и в воздухе. Если украинское ПВО спит, то еще и долетим… если, конечно, террористы бомбу не подложат прямо в самолет.

Она побледнела:

– В каком страшном мире живете!

– Зато прекрасном, – отрезал я. – Лучшем из миров! Иначе чего вы у нас тут ошиваетесь?

– Ну…

Из кухни раздался странный шум. Торкесса дернулась в ту сторону проверить, я ощутил, как меня осыпало морозом, резко перехватил ее за руку:

– Стой! Туда нельзя.

– Почему? – удивилась она. – Пусти, мне больно.

– Вообще руку сломаю, – пригрозил я. – Это стиральная машина!

Она прислушалась, сказала с недоумением:

– Да, похоже… Пойду выключу.

– Стой, дура! – рявкнул я. – Ты что, не понимаешь, что значит, когда бытовые приборы вот так сами по себе? В самом деле не знаешь?

Из дальней комнаты послышалась музыка. Я осторожно приоткрыл дверь, через щель видно заработавший жвачник. На экране сперва плясали полуголые демократы, потом появилось огромное лицо с кустистыми бровями, глаза засветились дьявольским огнем. Мне показалось, что неизвестный зорко осматривает комнату. Я осторожно притворил дверь, пока враг не посмотрел в эту сторону, отступил и сказал тихо:

– А вот теперь рвем когти!

– Как скажешь… но ведь это очень больно?

Я мотнул головой, судорожно вспоминая все правила поведения в таких ситуациях. Надо быть готовым к тому, что обязательно споткнусь на ровном месте и брякнусь в комнате или в прихожей, а торкесса упадет не меньше трех-пяти раз, так подчеркивается женственность и беззащитность. Впрочем, по этой шкале торкесса упадет раз восемьсот, не меньше. Еще надо помнить, что как бы стремительно я ни летел к выходу, но ковыляющий монстр все равно как-то догонит.

– Тихо, – прошипел я.

– У тебя есть план?

– Что бы мы сейчас ни задумали, случится обязательно другое…