Ушкуйники

Случилась беда - сильная буря разбила шнеку. Все, кто плыл на ней, потонули. В живых остался один Тидеман да малый ребенок - обоих выбросили волны на берег. Рыбаки подобрали человека с ребенком, и пока те не оправились, держали у себя, кормили из жалости. А потом пришлось пробираться всякими путями в город Любек, на родину Тидемана. Тидеман не бросил ребенка- может, пожалел, а может, потому, что люди больше жалели его, принимая за отца с малым сыном. Когда Тидеман добрался до своего дома, он уже не был богатым купцом - богатство его лежало на дне моря, а дом его был разграблен. Опасаясь, что Совет Ганзы узнает о его сделке с русским купцом, Тидеман решил прежде всего избавиться от младенца. Ему удалось отдать мальчика старому бездетному мейстеру Нимбруг-гену, выдав Михалку за немецкого ребенка, благо тот еще говорить не умел. С этого дня стал Михалка Микелем Нимбруггеном.

Но и это не спасло Тидемана. Совет Ганзы узнал все же о проступке ганзейца. Пришлось заплатить большой штраф. Это и вовсе разорило Тидемана.

Мальчику было десять лет, когда его привезли в Новгород учить русскому языку и поместили на жительство к купцу Шиле Петровичу.

Нимбругген вскоре умер, и Микель прожил в Новгороде больше шести лет, забытый всеми, кроме Тидемана и еще одного человека, о котором немец ничего не сказал боярыне. О том же, что Микель сын новгородского купца, знал только один Тидеман.

На этом чужеземец кончил свой рассказ. Со слезами радости достала боярыня из кованого ларца столько серебряных гривен, сколько требовалось Тидеману, и без слов отдала ему деньги.

А не сказал Тидеман боярыне вот о чем. Не было у Тидемана на Ганзейском Дворе врага большего, чем мейстер Яган Нибур. Это он дознался о сговоре Тидемана с новгородским купцом и подвел того под штраф

Он же потом и поместил «Старую лису» в детскую комнату на посмешище молодым кнехтам.

Тидеман долго готовил свою месть. В тот же день, когда молодой Нимбругген вернулся вместе с Яганом Нибуром в Новгород, Тидеман написал донос в Совет Ганзы о том, что Нибур держит на Ганзейском Дворе русского, да еще собирается породниться с ним, женив его на своей дочери. Пакет с восковой печатью, который прервал совещание у Ольдермана, и был ответом на донос Тидемана.

Но не повезло ему и на этот раз. Мейстер Яган сумел оправдаться перед Ольдерманом, доказав ему, что не знал о происхождении Микеля Нимбруггена. И донос обернулся против самого доносчика.

Все это, а может, еще что и поважнее скрыл от боярыни Тидеман.

Глава девятая НЕПОРЯДКИ НА ГАНЗЕЙСКОМ ДВОРЕ

Уже пять дней, как закрыт Ганзейский Двор, как немецкие гости терпят убытки, а кнехты слоняются без дела, часами сидят за кружкой пива и без конца обсуждают все одно и то же: бегство Микеля, драку с новгородцами, прерванное собрание. И вот теперь еще одна новость: исчез Генрих Тидеман. Ганзейцы чувствовали какую-то таинственную связь между всеми этими событиями.

Кнехты знают, что Ольдерман вызывал к себе мейстера Ягана Нибура и долго с ним совещался за крепко закрытой дверью в своей палате. Вызывали и других, наиболее уважаемых мейстеров. О чем совещались мейстеры, - осталось неизвестным. Знают кнехты одно - после этого исчез Генрих Тидеман.

В «детской» комнате за большим столом собрались самые молодые кнехты. На столе стоял пузатый глиняный жбан, а перед каждым - кружка с выпуклыми изображениями плодов, цветов и карликов в остроконечных колпаках.

- Я бы не огорчился, если бы старая лиса и совсем бы не вернулась, - сказал смуглолицый юноша с блестящими живыми глазами.

- Клянусь, что в деле Микеля и он замешан,- добавил уже знакомый нам краснощекий парень в зеленой куртке.

- А ты не боишься, Отто, что Микель вдруг возьмет^да и вернется?

- А мне-то что? - огрызнулся Отто.

- А разве сам ты не метишь в зятья к мейстеру Ягану?

Кнехты рассмеялись, и шутки посыпались со всех сторон.

- Ему на руку, что соперник сгинул.

- Не бойся, Отто, Микель не вернется. Кому охота битым быть!

- Что особенного? - буркнул Отто. - Зятем хочешь стать, - терпи.

Кнехты так и грохнули смехом.

- Не унывай, Отто, будешь и ты битым ходить, коли повезет.

Они бы еще долго зубоскалили, если бы в комнату вдруг стремительно не вошел мейстер Нибур. Кнехты вскочили.

- Прибрать склады! Подсчитать товары! Приготовить Двор к открытию! Торговая жизнь идет обычным порядком!

Отдав эти отрывистые приказания, мейстер Яган повернулся и зашагал в торговые помещения. Кнехты заторопились следом.

В торговых помещениях уже шумела обычная жизнь: между широкими воротами, ларями и складами сновали кнехты и ученики; здоровые молодцы в крепких куртках и холщовых фартуках быстро и ловко катили бочки с вином и медом, раскладывали цветные сукна на прилавках.

Работа шла, но разговор о происшествиях нет-нет, да и вспыхивал то здесь, то там. Скоро все узнали, что нынче утром в церкви на Опоках происходил суд между немецкими гостями и Новгородом. Ольдерман с двумя помощниками (фоггами) предъявили новгородским властям - тысяцкому и купецкому старосте - иск об убытках.