Ушли, чтобы остаться

– Не докричимся и сигнала не будет, – повторил шкипер. – Что касается ракеты, то ее в помине у нас не водилось, мы не военное судно, не корабль. Во-вторых, некому сигналить. В море нас унесло, а где точнее – утром, когда просветлеет, разберемся. Одно твердо знаю: вся надежда на плашкоут. Коль выдержит – спасемся, а пойдет ко дну, то и мы с тобой… – не договорил, закашлялся.

Филипп не мог поверить, точнее, не желал верить в то, что случилось. И что пока он отлеживал бока, плашкоут сорвало с якоря, унесло в Цимлу, и что легкое, несамоходное суденышко, давно требующее капитального ремонта в судоверфи, может развалиться…

Шторм продолжал гудеть, волны бились о плашкоут, пытаясь его перевернуть, поднимали на гребни, бросали в пропасть. Филипп крепко держался за край лавки. О чем-либо думать не мог – не первый час изнуряла, выворачивала наизнанку морская болезнь, которая кружила голову, к горлу подступала тошнота. Разнополов чувствовал себя куда лучше. Сидел напротив матроса, смотрел в черный круг иллюминатора и, казалось, дремал с открытыми глазами под сросшимися на переносице бровями. Когда Филиппу стало совсем невмоготу и он, шатаясь, переступил пару ступенек, чтоб выплюнуть то, что скопилось у горла, Разнополов спросил:

– Заявление подал?

– Какое заявление? – не понял парень.

– На увольнение. Если решил твердо, не тяни, я в твои годы тоже вначале море проклял, на Каспии дело было. Лишь один сезон проплавал, все, казалось, не по мне. Вернулся в слободу, проработал на ферме с годик и на море потянуло, с той поры и вкалываю. А ты до конца дело доводи. Коль прикажут две недели отработать, мне скажи, я уж совру, что здоровьем слаб, качку не переносишь – воротит всего, рыбачить для тебя сполошная маета…

Разнополов достал из кармана пачку «Примы», отыскал среди сигарет сухую, но не закурил, увидев зеленое лицо Филиппа.

Неожиданно с грохотом распахнулась дверца и в кубрик ринулась новая волна. Не успела накрыть матроса, как шкипер резко метнулся к лесенке и закрыл дверь.

– Не волна, а чистый лешак! – то ли с восторгом, то ли с удивлением проговорил Разнополов. Снял фуфайку, отжал ее, затем присел к Филиппу.

– По всему, ищут нас, море обшаривают катерами. Не должны бросить в беде… Будь на плашкоуте рация, вышли бы в эфир и нас запеленговали. Впрочем, пеленгатора в совхозе отродясь не было и нет, да и не положена плашкоуту радиосвязь…

Шторм не утих и к утру. Волны по-прежнему лезли на суденышко, швыряли его, точно игрушку, в разные стороны, поднимали на гребни, бросали. Разнополов приблизился к иллюминатору и читал рваный кусок газеты, на этот раз вслух:

– «…В Забайкалье открыто новое месторождение меди. Там, где недавно был вбит первый колышек, стояли палатки геологов, ныне раскинулся поселок…»; «…Из Хиросимы, города-побратима Волгограда, вернулась делегация работников просвещения…»; «…Волгоградский элеватор в минувшем году принял рекордное количество зерна…»; «…Ha Мамаевом кургане альпинисты помогают в реставрации скульптуры «Мать-Родина»…»; «…Очередное повышение пенсий намечено на октябрь…»

Слушать бубнившего себе под нос шкипера было выше сил Филиппа.

– Ищут нас иль нет? Чего не чешутся? Иль им на нас наплевать? Списали, как тухлую рыбу?

– Ищут, непременно ищут, и найдут, – успокоил шкипер. – Не могут бросить в беде. Только разве в такую, как ныне, чертоскубину скоро отыскать? Мы вроде песчинки в горе песка иль капли в море, – и продолжил чтение: – «В павильоне выставки посетители видят новые модели белАЗов…»; «…Смертельный заряд – бомбу времен минувшей войны обнаружили в Городищенском районе…»; «…Продолжается прием излишков сельхозпродуктов…»

Читал Разнополов выборочно, исключал информации о трагедиях, катастрофах, наводнениях, пожарах, гибели на шоссе под колесами автомобилей, выбирал лишь добрые вести. Устав перекрикивать гул моря, сложил газету, придавил ее лампой.

– Гляну, что с грузом.

Шкипер обвязал себя у пояса веревкой, конец отдал матросу, дернул дверцу, но она не открылась, пришлось толкнуть плечом. Лишь только с матросом вылез на палубу, как перемахнувшая борт волна окатила обоих с головы до ног.

– Держись крепче! – приказал Разнополов и, поскользнувшись, упал. Еще немного – и откатившаяся в море волна утащила бы с собой, но шкипер успел схватиться за металлическую скобу. Сделал это вовремя, иначе, замешкайся, и очередная волна свалила бы с ног: надежды, что Филипп удержит страховочную веревку, не было.

Разнополов растянулся на палубе, подождал, когда новая волна пронесется над ним, резво вскочил и в два прыжка оказался у грузового трюма, нырнул в него. Обратно появился спустя минуту. Чуть приседая на шаткой палубе, вернулся к Филиппу, и тот прочел в глазах Разнополова недоброе.

– Чего случилось-то?

Словно не слыша и не видя матроса, шкипер стал выламывать в надстройке доску. Когда та стала отходить, с силой рванул, оторвав с гвоздями, не глядя на матроса, приказал:

– Пошли!