Ушма

Он всё рассчитал верно. Слетев с дороги, машина вихрем пронеслась сквозь кусты, пару раз зубодробительно подпрыгнула, потеряла скорость, вильнула из стороны в сторону и встала как вкопанная в метре от огромной ели. Автомобиль пострадал несильно, а сам он только лишь крепко стукнулся лицом о руль, так что кровь теперь хлестала из обеих ноздрей.

Окровавленный и счастливый, он перебрался на заднее сидение — потом он всем рассказывал, что передние двери заклинило, — выбрался из машины, вышел на дорогу и присел на обочине. Ему хотелось смеяться. Всё прошло как нельзя лучше.

Вскоре рядом затормозил зелёный москвич — это был его знакомый, отец Лёшки Остроумова. Он дал Олегу воды, оставил пачку сигарет и умчался в деревню за трактором. Сидя на капоте Олег смолил сигарету за сигаретой, чего не делал с армии, и улыбался, чувствуя себя покорителем Эвереста.

А спустя ещё два часа, Олег въехал на свой участок на исцарапанной и залитой кровью машине. Заплаканная жена бросилась ему на шею, но быстро утешил её. По его словам, он просто размечтался по дороге домой и прозевал поворот. С кем не бывает?

Подправить машину было нетрудно, а вот чтобы отмыть всю кровь Людмиле пришлось потрудиться. Она тщательно выискивала и оттирала каждую каплю, то ругая, то жалея мужа, а он лишь снисходительно отшучивался, обещая впредь быть осторожным. Это была единственная правда в его словах.

Вскоре автомобиль был как новенький. Мужики ещё некоторое время посмеивались над его водительскими способностями, но когда осенью на том же месте волга на полной скорости влетел в лес и водитель с пассажиром погибли на месте, умолкли. Незначительная авария стёрлась в людской памяти, и лишь он один помнил всё, что случилось в тот жаркий день. Иногда он даже забирался на заднее сиденье я и с улыбкой поглаживал его, вспоминая нечто приятное.

Впрочем, урок был ему очевиден. Он больше никогда не убивал вне поиска и никогда не убивал в машине. Это стало его табу. Он всё чаще стал использовать автомобиль лишь для того, чтобы добраться до какой-либо железнодорожной станции, чтобы затем ехать в нужное место на электричке. Только раз с той поры он использовал автомобиль чтобы подвезти будущую жертву, но набросился он на неё снаружи, когда изобразил поломку. Он дал молодой женщине выйти, после чего оглушил монтировкой, связал, сунул в багажник и отвёз в лес. Там он привязал её лицом к дереву и старательно насиловал в течение трёх часов, после чего медленно задушил пояском от её же платья.

Сначала он хотел оставить труп в таком виде, но затем решил бросить его в огромный муравейник неподалёку. Вид десятков тысяч насекомых волной охватывающих нагое тело, заползающих в рот и уши женщины, копошащихся у неё между ног заворожил его. Было нечто непостижимо прекрасное и отталкивающее в этом молчаливом и суетном торжестве жизни над смертью, и он вдруг понял, что в сущности, ничего не меняется. Жизнь просто перетекает из одного сосуда в другой, и это открытие немного опечалило его.

Отец тоже выглядел слегка опечаленным. С того памятного случая у могилы он всё чаще приходил к нему. Иногда сразу, а иногда чуть позже — перед самым убийством. Его он никогда не пропускал. Обычно он стоял в стороне, позади и чуть правее, но со временем, Олег отметил это, подходил всё ближе и ближе. Его лицо стало приобретать тёмный оттенок, словно оплавляясь, но черты лица были всё ещё узнаваемы.

«Так значит, я не владею ими? — огорчился Олег. — Так значит, всё напрасно?.. Значит, я не их настоящий хозяин?.. Нет?..»

Ответа не было. Он уже готов был вытащить канистру с бензином и подпалить злосчастный муравейник, когда встретился с остекленевшими глазами женщины. В её прозрачно-голубых глазах застыл страх. Улыбка скользнула по его губам.

«Нет… Всё в порядке… Они мои… Пока они испытывают страх, я их хозяин… Я и никто другой… Страх, что живёт в них, сильнее жизни… Сильнее всего… Они готовы всё отдать за право бояться дальше… Хотя бы ещё одну минуту… Они готовы ползать у меня в ногах, делать всё, что я прикажу и молить, молить о пощаде, зная, что её не будет, и всё же, молить, извиваясь точно разорванные черви!.. Ничтожества…. О, да, я владею ими!.. Я их хозяин… И так будет вечно, ибо страх будет вечно жить в их жалких душёнках… Вечно!.. Да…»

Он поднял палку и ещё больше разворошил муравейник, так что шорох миллиона ножек стал слышен. Когда остекленевший глаз скрылся под рыжей волной муравьёв, он развернулся и ушёл, раздумывая о том, что ему лучше купить сегодня в рыбхозе, карасей или лещей.

«Возьму и то и другое, — решил он. — Сегодня хороший день…»

В этот раз отец проводил его до самой машины, но внутрь не сел. Он смотрел как сын уезжает, а потом вернулся в лес. Олег не знал, что он там делает, да и не хотел знать. Он был хозяином, остальное его не волновало.

В пути Олег размышлял о том, что его, наверняка ищут. Он понимал это и его это совсем не страшило. Для него это был совершенно естественный ход вещей.