Ушма

Он добил её кастетом, забрал несколько рублей из кошелька, оттащил труп дальше в сторону, и забросал мусором. Всё прошло так легко и приятно, что он спокойно вернулся к озеру и ещё раз искупался, после чего, освежённый и радостный, поехал в рыбхоз, а оттуда домой. Он купил тогда огромного сазана и Людмила пришлось запекать его в духовке в два захода. Он в жизни не ел рыбы вкуснее.

Было приятно вспоминать все эти мелкие подробности, когда за воротами бушевала метель, и до следующего поиска было ещё очень далеко. Он научился ценить эти моменты, смаковать их как тонкое вино, и сдерживать себя, зная, что летом наверстает всё упущенное.

Помимо бассейна, который Олег продолжал регулярно посещать, теперь он имел прекрасную возможность наведываться в школу. При любой возможности он старался отвести туда Анюту по утрам, подспудно, алчно разглядывая школьниц постарше, которые уже походили на маленьких женщин и чьи юбки скрывали пару стройных ножек, весьма гладких и нежных на ощупь, как он уже успел узнать. Также, он никогда не пропускал родительские собрания и вообще крайне интересовался жизнью класса. Это сыскало ему репутацию заботливого отца, так что никому и в голову не приходило, что он на самом деле думал, когда брёл по школьным коридорам, оглядывая цепким кошачьим глазом шумную детвору.

«Если бы я хотел, если бы я был безумцем, то мог бы с лёгкостью мог убить целый класс, а может и больше, — размышлял он в такие минуты. — Конечно, на этом бы всё закончилось, но какое это должно было быть восхитительное чувство, забирать их одного за другим, по очереди, на глазах у тех, кто ещё надеется, что его черёд никогда не придёт… О, это было бы просто чудесно… … Жаль только, что такое можно проделать всего один раз, как жаль…»

Он вглядывался в лица спешащих навстречу школьниц и пытался угадать, как бы они вели себя, окажись они запертым с ним — кровожадным хищником — в одной комнате, из которой нет выхода. Он легко читал их чистые души. Ему хватало пары секунд, чтобы знать наверняка кто бы их них кричал и бился в истерике, кто бы сопротивлялся, кто бы молил о пощаде, а кто — о скорейшей смерти.

Он тасовал их точно карты, раскладывая впоследствии из их образов кровавый пасьянс своих жестоких фантазий. Это отвлекало его и забавляло. Олег чувствовал себя котом играющим с клубком ниток. Только в отличие от большинства людей, он никогда не забывал о единственном смысле этой «милой» игры маленького хищника — оттачивание навыка убивать.

Его собственная дочь никогда его не возбуждала. Только изредка, когда она мылась, и ему случалось оказаться в ванне, очертания её тела наводили его на определённые мысли, но он легко возвращал их в прежнее русло.

«Я же не какой-нибудь ненормальный… — усмехался он. — Нет… Она моя дочь… Мой тигрёнок… Моя, но по-другому, иначе… Я не увижу в ней того, что вижу в других… Я разумный хозяин… Мне принадлежит всё, и нет нужды разрушать это… Нет, я не безумец… Я не сделаю с ней того, что делаю с другими… Они никто и заслуживают смерти, но она должна жить, иначе всё теряет смысл… Она дочь хозяина и ей владеть этим миром после меня… Я научу её презирать страх и людей, которые им дышат… Я научу её быть свободной… Я покажу ей, как быть смелой… Я многое смогу показать ей… Многому научить… Очень многому…»

Весной, когда Анюте стукнуло 11 лет, его Бортовой журнале содержал 43 записи. Раньше он и подумать не мог, что ему удастся дойти до такой цифры. Это казалось немыслимым и слишком опасным. Сейчас же он спокойно поставил себе цель добиться к концу сезона круглой отметки в 50 успешных поисков и уверенно шёл к этому.

Погода благоприятствовала его замыслу. Май выдался сухой и жарким, так что к началу лета в журнале уже появились две новые записи, и он чувствовал, как его первый, самый дикий, самый безобразный голод утолён, утолён кроваво и разнузданно, как никогда прежде, и теперь наступает время спокойной и вдумчивой жатвы.

Свою первую жертву, хрупкого мальчика лет 10, Олег буквально разодрал на части, проглотив не менее стакана крови. Её вкус до сих пор стоял у него во рту, хотя с того момента прошло уже больше двух недель.

Он выследил его, когда тот в свою очередь сам выслеживал девчонок, чтобы подсмотреть за тем, как они переодеваются среди камышей. Это была не та добыча, которую Олег желал получить в первую очередь, но возможность была удобной, а голод острым.

Вместе с тем мальчишкой он наблюдал как девочки переодеваются, лежа в нескольких шагах позади него. Это придало ситуации пикантность. Про себя Олег отметил, что мальчик выбрал отличное место и подкрался к нему едва слышно. Очевидно, он проделывал этот трюк уже не раз. Вот только он не знал того, что знал Олег — «За каждым тигром крадётся охотник». Это его и сгубило.

Как только девочки упорхнули, Олег легко скрал маленького «охотника». Он не сильно ударил его кастетом, накинул на шею удавку и увел в чащу заболоченного леса. Ребёнок был настолько перепуган, что вёл себя как послушная овечка, безропотно следуя всем указаниям.