Усилитель жизни

– Притом, что он вообще-то ему принадлежал. Так неофициально и называется, «Капица-хаус». Петр Леонидович его в тридцатые годы купил и в нем жил. До тех пор, пока… короче, слушайте всю историю.

Что у нас несколько лет после революции творилось, вы знаете. Петру Капице тогда было лет двадцать с чем-то. И вдруг практически подряд у него от тифа умирают отец, жена и маленький ребенок. Страшная трагедия, практически никого у него не осталось. И вот, отчасти потому, что в России в тот момент наукой заниматься было почти невозможно… прямо как сейчас… а отчасти чтобы спасти ученика от депрессии, научный руководитель, Абрам Иоффе, сумел отправить его в Англию. В лабораторию к великому Резерфорду, который к тому времени уже прославился своими исследованиями. Например, структуры атома – он первый показал, что оно состоит из ядра и электронов. Тогда это был гигантский шаг вперед… Отправили его ненадолго, но Резерфорду Капица так понравился, что он его взял к себе на полную ставку. В общем, Капица стал любимым ассистентом Резерфорда и лет пятнадцать здесь проработал. Ему, я думаю, тут нравилось, и в Союз насовсем возвращаться он не собирался. Но в отпуск в Москву и в Крым ездил каждое лето.

И вот в один из таких приездов, в тридцать каком-то году, его и загребли. Просто закрыли выездную визу, и все. Какое-то время он повисел между небом и землей, не зная, что с ним будет завтра. Каких людей и по каким невероятным обвинениям тогда арестовывали и расстреливали, вы знаете. Так что он, думаю, был готов ко всему… Но в итоге, вместо того, чтобы посадить, его неожиданно назначили директором нового, еще строящегося Института Физических проблем в Москве. Дали, одним словом, самые лучшие возможности для работы. Может, просто повезло. А может, Сталин, хоть и любил говорить, что «нэзаменимых у нас нэт», все-таки кое-что понимал в мозгах… И действительно, свои лучшие работы Капица сделал в Союзе. За что и Нобелевку получил. И от правительства массу премий – это уже за изобретения. Он ведь, что редко бывает, и ученым, и инженером был выдающимся. Кроме того, он основал, вместе с Ландау, Московский физико-технический институт, наш Эм-Ай-Ти… а, да из вас же двое как раз оттуда, что я вам рассказываю! Сколько у него было благодарных учеников, и говорить нечего. Но за границу его, насколько я знаю, больше не выпускали. Вот такая история…

– Эх, – невесело сказал кто-то после паузы. – А вот нас с вами впускают-выпускают без проблем. Но на нормальную работу в России вряд ли пригласят…

– Ничего, радуйся, что и не посадят! Того же Ландау ведь в свое время арестовали по доносу, и Капица его еле-еле вытащил из тюрьмы. Через год, еле живого. А многих никто не вытащил. Например, великого биолога Вавилова…

– Да… а мы кому нужны…

– Друг другу нужны, вот кому! Самим себе. Черт возьми, у нас тут не самый худший срез общества. Уверяю вас. Ладно, давайте еще по стопочке…

На обратной дороге, три километра по пустынным ночным улицам до общежития, по отечественным меркам более похожего на комфортабельную гостиницу, они пели во все горло русские песни, в том числе гимн Советского Союза и «Интернационал». Ничего, полиция не приехала. Вероятно, эти дома и мостовые на своем веку повидали и не такое.

Впоследствии они проводили время и более полезным для здоровья образом: ездили несколько раз на экскурсии в другие города, пару раз сходили в небольшие походики по английской дикой природе (насколько она может быть дикой в стране, истоптанной вдоль и поперек еще во времена Римской империи). Инициатором почти всегда была та самая Оля. Она их всех объединяла, просто по-дружески, примерно так же, как Ира незаметно, но надежно связывала в Москве их туристскую компанию. Хвала таким женщинам-друзьям. Они обычно не блистают красотой – иначе получилась бы не дружба, а бесконечное соревнование поклонников – но при этом помнят о других куда лучше и заботятся куда больше, чем мужчины. И на них очень многое держится.

Прошла осень, больше похожая на позднее российское лето, и наступила зима, больше похожая на наш октябрь. В начале декабря Антон, слегка одуревший от закачивания в себя знаний, вдруг обнаружил, что близятся рождественские каникулы, то есть возможность съездить домой. С деньгами все обстояло нормально. Как выяснилось, элементарными мерами вроде готовки еды самому себе, можно было за пару-тройку месяцев сэкономить столько, чтобы хватило на авиабилет в Россию и еще осталось. Как просто, для неприхотливого русского человека, тут решаются бытовые проблемы.

Вернувшись вечером в свою комнату с билетом в кармане, Антон с сомнением уставился на телефон. Они с Юлей что-то давно не писали и не звонили друг другу. И разговоры не выходили за рамки радостного, дружеского, но все же трепа. О главном не говорили. Раньше это было бы нормальным для их ненормальных отношений, но сейчас Антон просто не знал, как это квалифицировать. Помнит ли она еще о нем так, как он помнит о ней? Или все вернулось к прежнему никакому состоянию?