Усилитель жизни

Он не очень решительно обнял Юлю. Она не отстранилась, но и большого встречного энтузиазма не проявила. Вместо этого она стала рассматривать его лицо, тихонько трогая волосы, лоб, щеки. Впрочем, это тоже было приятно… всегда греет, когда к твоей персоне проявляют внимание. А Юля, когда хотела, умела его проявить. Вот и сейчас она смотрела на него, чуть-чуть отстранившись, но все равно с приятно-близкого расстояния. Ее глаза блестели, и в них было особенное выражение радостного интереса.

– Совсем не изменился, – тихо и нежно сказала она.

– А чего мне меняться, – с удовольствием ответил Антон.

– Не знаю… Я боялась, приедешь оттуда таким… холодным англичанином.

– Нет, не бывать тому, – твердо сказал Антон. – Хотя, правду сказать, не то чтоб они там все такие уж холодные… но я другой.

– И хорошо… волосы такие же жесткие, – засмеялась Юля и слегка взъерошила его волосы. – Подожди, не надо… я не могу так сразу. Мне надо привыкнуть. Дай я лучше на тебя еще посмотрю.

– Ну, как хочешь, – сказал Антон. Он не мог удержать легкой обиды, хотя и сам чувствовал, что вот прямо сейчас как-то… звезды не сошлись. И сразу бросаться в атаку уже и не особенно хочется.

– Ну что ты.. эй, не обижайся. Пожалуйста, – ласково сказала Юля. – Я, правда, не могу вот так прямо сразу. К тому же родители твои, по-моему, того и гляди сюда стучаться начнут.

– Это верно, – отозвался Антон. Обида прошла. – Вечно так с ними. Действительно, ничего не изменилось.

– Да ладно, не переживай. Они на самом деле без тебя соскучились.

– Если бы у меня были дети, я бы к ним проявлял внимание в той форме, в какой им оно нужно. А не наоборот.

– Ну, попробуй, – Юля рассмеялась. – Серьезный такой…

– Ой, это мой главный недостаток. Но я стараюсь работать над его устранением.

– Ничего, ты мне и такой нравишься, – и она опять рассмеялась. И ему опять было приятно слушать ее смех. Кабы и все остальное вот так же весело выходило… да ладно, спокойствие. Почти четыре месяца ждал, можно и еще подождать. Он немного подумал, а потом решился:

– Хочешь тогда серьезное предложение? Приходи ночью на сеновал. В смысле, а не съездить ли нам куда-нибудь… вместе. Чтобы родственники не мешали.

– Нахал! – немедленно отреагировала Юля. Впрочем, произнесено это было довольно весело. Потом она немного помедлила, и у Антона душа ушла в пятки.

– А давай, – вдруг решительно сказала она. Душа вынырнула, а сердце радостно стукнуло. – Вот только куда?

– Ну, у меня выбор невелик, так что буду страшно оригинален. На дачу, например.

– А мы там не замерзнем?

– Да нет, там вообще-то тепло. У нас там газовое отопление, ты же помнишь.

– А оно и зимой работает?

– А ты думала. Нет, правда, ты не волнуйся, я там сколько раз зимой ночевал. Не замерзнем.

– Ну ладно, уговорил. Давай тогда… послезавтра, наверное. Как раз пятница, и ты в себя прийти успеешь.

– Давай, – согласился Антон. В голове прозвучала какая-то радостная мелодия. – В пятницу вечером, значит.

– Договорились.

***

И вновь, как когда-то, они встретились на Ярославском вокзале. Зимний день заканчивался, на Москву опускались морозные сумерки. Сели в электричку, поехали. По дороге говорили о каких-то пустяках, а больше молчали. Потом шли по узкой дорожке через лесок и поселок. Было уже совсем темно, когда они добрались до дачи.

Участок встретил их белым покоем. Высокие деревья тихо стояли в мерцающем зимнем облачении, загорались первые звезды. В доме действительно было тепло. Хвала низкой цене на газ – в Европе, как теперь знал Антон, его экономят по-страшному. Он еще открутил вентиль посильнее, потом поставил на плиту чайник. Достал из рюкзака бутылку шампанского (н-да, банально – а что делать?) и какую-то немудрящую снедь. Есть и пить вообще-то не хотелось. Видно, как и раньше в подобных ситуациях с Юлей, он был слишком неуверен и напряжен.

Оба понимали, зачем они здесь, но оба медлили. Не знали, как начать. И, видимо, не до конца верили… во что? Видимо, в то, что это все-таки произойдет. Или в то, что это им обоим нужно. Наконец, как-то выпутались из затянувшейся паузы – шампанского тяпнули, что ли. Антон, поборов робость, обнял Юлю и принялся перебирать ее длинные золотистые волосы. Эта грива всегда пленяла его. Откровенно говоря, неизвестно даже, действовала бы без нее Юля на него так, как действовала. И ее это перебирание, похоже, успокаивало. Наконец, он почувствовал, что какой-то контакт возникает, словно бы тепло начинает перетекать из его рук в нее и обратно. В голове крутились стихи старого романса:

Как хочется хоть раз, в последний раз поверить –

Не все ли мне равно, что сбудется потом.

Любви нельзя понять, любви нельзя измерить,

Ведь там на дне души, как в омуте речном…

Пусть эта глубь бездонная, пусть эта даль туманная

Сегодня нитью тонкою связала нас сама.

Твои глаза зеленые, твои слова обманные,

И эта песня звонкая свела меня с ума!