Ускользающие тени

— С ума сойти! Могу поспорить, что миллион лет назад местные жители точно так же забирались в эти неудобные штуки.

— Да, и им до сих пор приходится так делать, — ответил Род и похлопал ее по ягодицам.

Едва дождавшись, пока они разойдутся в отеле по номерам, Сидония поспешно разложила вещи, заказала гондолу — ей досталось старое и так причудливо украшенное судно, что оно напоминало «Восточный экспресс» в миниатюре, — и отправилась в репетиционный зал близ Театро Фениче, где, как ей сообщили, сейчас находился скрипач.

Карабкаясь по лестницам полуразваливающегося здания, которое уже пережило свои лучшие времена, Сидония тихо вошла в студию под самой крышей, где Алексей работал вместе с аккомпаниатором. Зная, что никто из них ее не заметил, Сидония уселась у двери.

Сказать, что его игра значительно улучшилась, было бы чудовищным преувеличением, но изменения в ней все же были заметны, хотя и едва уловимые. Сидония решила, что у русского стала сильнее техника, а чувства, вложенные им в каждое движение смычка, приобрели особую глубину. Он завершил пьесу такой протяжной и чистой нотой, что по спине у Сидонии пробежали мурашки.

Должно быть, она зашевелилась, ибо он обернулся, взглянул на нее, и его лицо моментально застыло от удивления, а потом расплылось в радостной улыбке. Наблюдая за ним считанные секунды, пока Алексей не успел надеть на лицо маску, Сидония нашла, что и натура ее знакомого претерпела существенные изменения — впрочем, тут могла быть виной ее память.

Странно, но за несколько месяцев он, казалось, подрос, его глаза смотрели более смело и открыто, в улыбке появился оттенок самодовольства, общая манера поведения стала намного увереннее. Неужели он вкусил успеха и прежний славянин Алексей исчез под слоем искусной западной лакировки?

— Ты изменился, — заметила Сидония.

— Ты тоже.

— В какую сторону?

— Стала еще красивее.

— Льстец, — фыркнула она и обняла его.

Алексей быстро чмокнул ее в губы:

— Послушай, мне осталось всего двадцать минут, а потом мы пойдем что-нибудь выпить. О’кей, маэстро?

— О’кей, сеньор, — ответил пианист, помахав рукой Сидонии.

Внезапно ее заполнило ликование от сознания того, что она очутилась в самом красивом городе мира с самым привлекательным мужчиной.

— Когда ты приехала? — спросил Алексей.

— Около часа назад. Здесь Род — вместе со своей цыпочкой.

— Боже, я не ожидал его увидеть.

— Он прибыл послушать тебя и заодно развлечь подружку.

— Какая она?

— Похоже, у нее чертовски красивые ножки.

— Не беспокойся, ради тебя я сброшу ее в канал, — с этими словами русский взял смычок и поспешил продолжить работу в оставшиеся двадцать минут репетиции.

Ближе к вечеру, когда они освободились, весеннее солнце стало припекать сильнее, маня на улицу. Они отправились в крохотное кафе с видом на палаццо Вендрамин, где умер Вагнер. И Сидония, и Алексей молчали, предпочитая слушать звуки великого, заполненного водой города — шлепание причаленных гондол днищами по воде, отдаленное пение, пронзительные зазывания торговцев. Но весь этот шум перекрывали выкрики гондольеров, предупреждающих друг друга о возможном столкновении — в этих вскриках были и свист, и ругань, и протяжные итальянские «ай-ий!»

— Ты уже успел покататься в гондоле? — спросила Сидония.

Алексей нежно улыбнулся:

— Нет, я ждал тебя. Мне хотелось снять для нас длинную гондолу с темной кабиной, где я бы мой заниматься с тобой любовью, как это делал Казанова.

— Ты насмотрелся фильмов, к тому же современные гондолы обычно бывают открытыми, — укоризненно ответила Сидония.

Русский вздохнул:

— Вечно мне не везет! Даже итальянцы забыли, что такое романтика!

Они пообедали в отеле, поскольку Алексей был обеспокоен предстоящей встречей с Родом. Сидя у самого окна, они не отрывались от соблазнительно плещущих волн Большого канала. Дало оделась в черное платье в обтяжку, едва прикрывающее ягодицы, и ее вид приводил официантов в состояние подавленного бешенства. Скрипач, по ему одному известным причинам, облачился в смокинг. Сидония с удивлением отметила, что этот смокинг был у Алексея новым, видимо, купленным в Париже.

— Наверное, Россия — классная страна, — мурлыкала Дало. — Хотела бы я побывать там!

— Вы обязательно побываете.

— Только вот жаль, я больше всего люблю жару. Обожаю целыми днями ходить в купальнике!

— У нас есть хорошие пляжи, — ответил Алексей, но танцовщица уже не слушала его, хихикая над официантом, который крутился рядом, уже в который раз предлагая ей налить вина.

— Я не могу дождаться концерта, — произнес Род, решительно желая вернуть разговор к музыке.

— Надеюсь, он пройдет успешно. Я приложу к этому все усилия, — ответил Алексей, изо всех сил стараясь показать себя в самом лучшем свете перед известным лондонским агентом. После этого он учтиво повернулся к Дало: — Вы, конечно, тоже будете там?

— Еще бы, я ни в коем случае не хочу его пропустить, хотя, если честно, такая музыка не в моем вкусе. Но разве лучше, если бы всем нам нравилось одно и то же?

— Какую же музыку вы предпочитаете? — заинтересованно осведомилась Сидония.