Ускользающий город. Инициализация (СИ)

Зато в укромной нише между двумя витринами Алан заприметил небольшой проектор, направленный на лист ватмана. К проектору был прилеплен фиолетовый стикер с надписью «только для Алана». Только странник посмел отойти от этой безыскусной ловушки, как проектор включился сам. На ватмане вспыхнул Аримович в шансоновской кожанке.

— Кто же ещё… — вздохнул Алан, приближаясь к этому почти голографическому цирку.

— Если ты видишь это, Алан Ерофеич, значит, тебя подставили, — сообщил Аримович, не сводя взгляда с объектива записывающей его камеры. — Не верь Стомефи. Он был мне братом, но едва полезность моей жизни стала перевешивать полезность моей смерти, эта мразь замочила меня в твоём номере. Из личного позолоченного пистолета. Думаешь, ты один такой Похититель? Нет, парень. Каждый Аспект уникален, но ему соответствуют тысячи таких вот Аланов, Мартинов, Иванычей. Ты потерпишь поражение, и Стомефи раздавит тебя как таракана. Мне повезло, я успел заиметь могущественного покровителя, который отцифровал мою личность. Беги, Алан. Скорее всего, у тебя есть время. Только никаких поездов и самолётов.

Что-то щёлкнуло внутри проектора, и изображение по всем канонам Lunar Tunes накрылось диафрагмой. Из вентиляционных отверстий устройства повалил едкий дымок.

«Оставить в публичном месте сообщение для одного адресата… Грандмастеры хреновы, конспирологи…»

Порыскав по пятому этажу, Алан понял, что Сердца в варварской для этих краёв античности он не найдёт. Пришлось спускаться на этаж средневековья. Точно такие же витрины, в центре точно такой же стеклянный цилиндр, и совсем другая атмосфера — деревянная, кольчужная, с рукавами в пол. Оружия здесь было поменьше, зато орудиями труда можно было бы воссоздать добротную деревеньку ролевиков. Собственно, в средние века Чернокаменск и был деревенькой…

Алан быстро понял, что на сей раз он не один. Самый настоящий, из плоти и крови, мужичок рассматривал явно воссозданную телегу и обернулся на звук его шагов. Завидев Алана, он поправил бейджик с именем и спросил:

— У вас с экскурсией?

Львиноподная улыбка зацементировала позвоночник Алана.

— А, вы, — закивал «гид». — Уж вас-то я не ожидал. Узнаёте?

— Аримович…

— Весьма рад, что помните это имя. Человек живёт ровно до тех пор, пока его помнят… Впрочем, не только человек.

— И пудель Анатолий.

— И пудель Анатолий, — легко согласился «гид». — Что бы это ни значило. Но всё же я не Аримович. Я его брат.

— Близнец…

— Как наблюдательно. Знаете, сейчас, когда я вот так глупо подставился, возникает любопытная дилемма…

— Убрали ли единственного свидетеля вашего преступления?

— Всё верно. Почему вас не забрали ещё в номере? Вы попали под чью-то протекцию?

— Это не ваше дело.

— Это вполне сойдёт за ответ, — кивнул «гид».

Молчание повисло как взмах топора.

— И как мы разрешим нашу проблему? — первым не выдержал Алан.

— Просто. Вы ведь не докажете, что я был здесь, — ответил «гид» и больно толкнул его в грудь. Вспышка боли ослепила Алана, запечатлев на сетчатке самодовольную львиноподобную физию.

— Таксист, гид, выродок… — проскрипел он, протирая глаза. Таинственный близнец испарился, как туман поутру. — В asshole средневековье.

Третий этаж был посвящён династии Романовых. Конца и края фонтану было ещё не видно, хотя шум воды определённо усилился. Витрины, по понятной причине, стояли намного плотней. Не обращая внимания ни на что, Алан приблизился к единственной витрине, где отражалось лицо Аримовича.

— Глянь-ка, — посоветовало лицо, немыслимым образом кивая на экспонат за стеклом.

— Журнал «Вестник», январь тысяча восемьсот восемьдесят шестого года, — с толикой удивления прочитал Алан вторую в этом псих-музее табличку. — И что?

— А то, — ответило лицо, — что в этом номере напечатали первую часть «Преступления и наказания». Как тебе намёк?

— Пора писать роман про шлюху и самолюбивого студента?

Лицо закатило глаза.

— Как ты думаешь, почему я так настойчиво являюсь тебе?

— Потому что ты занудный asshole?

— Твоя маска саркастичного псевдоинтеллектуала начинает надоедать.

— Ага.

— Ты не задумывался, мальчик, что совесть побаливает? Нет?

— С чего бы?

— Кто-то из умников заявлял, что лучшая память — это способная забывать всё, что хочется. Ты овладел этим искусством в совершенстве.

— Вряд ли. Но лестно, когда…

— Так что, вспомнил?

— Нет.

— Тогда я буду надоедать тебе вплоть до комнаты с мягкими стенами. Да и там тоже…

Аримович исчез, и Алан хмыкнул.

— Теперь кретин хочет внушить, что это я его прикончил. Как такое забыть?

Второй этаж предсказуемо оккупировал Советский Союз. Сердца здесь давно не было, и потому интерес для Алана представлял лишь фонтан, который брал начало именно отсюда. Могучие насосы на дне мелкого резервуара исправно поставляли воду до самого шестого этажа. Алан отметил, что стекло здешнего цилиндра было не в пример толще тех, что выше.

— Ты веришь в загробную жизнь? — раздался голос Аримовича. Пришлось осмотреть всю экспозицию, дабы понять, что лица нигде нет.

— Не верю.

— Тогда почему ты постоянно воскресаешь меня в своей памяти? Я погиб, Ерофеич, и ничего с этим не поделаешь.

— Ага.