Услады Божьей ради

Что было дальше?.. Думаю, некоторые из вас помнят, что было дальше. Суд над Мишелем Дебуа был коротким. Сразу после освобождения Парижа Мишель и Анна сумели перебраться в Швейцарию, а оттуда — в Испанию. Но оба не выдержали и через несколько недель сами вернулись во Францию. Мишеля тут же арестовали. Все, что я смог сделать, так это уговорить Клода не выступать с обвинениями против мужа моей сестры. Для дедушки, Пьера и меня, только что вернувшегося из Польши и Германии, а особенно для Анны тяжкой пыткой было смотреть на Мишеля, окруженного охраной. Председательствовал в Верховном суде гигант Монжибо. Беличий воротник, белая острая бородка. Из зала то и дело слышались возмущенные крики. Все происходило в каком-то нереальном, трагическом освещении. Я вспоминал Плесси-ле-Водрёй, наши запретные игры на чердаке, заставленном огромными сундуками под слоем пыли, вспоминал первый урок Жан-Кристофа Конта, и мне казалось, что я как сейчас вижу взгляд Мишеля, запрокинувшего голову от удивления, внимательно и напряженно слушающего стихи, смысл которых до нас тогда, таких еще молодых, не доходил:

«Чего ты хочешь, память, от меня? Осень…»

Вдруг Мишель увидел меня среди зрителей, сидевших с замкнутыми лицами, за рядами жандармов и адвокатов. Он послал мне подобие улыбки, но получилась жалкая гримаса. И до меня дошел душераздирающий смысл стиха, который читал горячий голос Жан-Кристофа с его южным акцентом, полным солнца и моря.

Господин Дебуа, отец Мишеля, к счастью, умер в годы войны, через несколько недель после моей матери, которую ее почти атеистическая мистика за последние два или три года жизни довела почти до безумия. Не слышал отец Мишеля, как заросший бородой старик, с очками на горбатом носу, закутанный в горностаевую мантию с красной лентой командора ордена Почетного легиона, требовал высшей меры наказания. Это был генеральный прокурор Морне. Он кричал, что в военное время Мишель Дебуа плохо повел себя, вступив в сговор с врагами Франции. У Мишеля было два адвоката, и они делали что могли. Обвинение основывалось на многочисленных заявлениях Мишеля, на нескольких его письмах немцам, а главное, на двух или трех записях непривычно тоненького, словно переутомленного, надломленного голоса Мишеля Дебуа. Он говорил ужасные вещи. Я видел, как молча переглянулись защитники. Когда запись голоса умолкла, наступила глубокая тишина. Суд над Мишелем Дебуа свершился. Генеральный прокурор Морне подвел итог услышанного нами. Два-три возражения по процедурному вопросу, речи защитников, несколько выкриков из зала суда, присяжные удалились; как потом они вернулись, я уже не очень хорошо помню. Я вновь вижу Мишеля, адвокатов, жандармов, генерального прокурора, председательствующего судью, Анну, падающую без сознания: Мишель Дебуа был приговорен к смертной казни.