Условие: (не)подчиняться

Дэн проводил её взглядом и неопределенно хмыкнул. Странно, что он не запомнил первой брачной ночи, даже если эта овечка лежала бревном. И, хотя никакого желания она пока не будила, он решил разок повторить — так, для коллекции.

Из кухни потянулись дразнящие ароматы.

4. Как скажешь

У каждого есть свои странности. Дэн, например, заставлял каждую жену в первый же день готовить ему завтрак. Английский, французский, американский, оладьи или сырники, яйца с лососем или боулы — каждая старалась, как могла. А ему, по сути, было всё равно — любое блюдо лучше, чем похожая на клейстер овсянка. Дэн наслаждался самой атмосферой, осознанием того, что готовят специально для него... и, вопреки всему, женщина на кухне его не возбуждала — было что-то слишком детское, личное в этом моменте, чтобы смешивать с сексом. Он ощущал уют, ностальгию по не случившемуся, странную тянущую тоску и вместе с тем спокойствие. Если и существовал наиболее мягкий вариант Дэна — он существовал на кухне.

Когда он явился и сел за стол, Анечка что-то увлеченно резала, повернувшись спиной.

– Скоро? – поинтересовался Дэн — и она вздрогнула, ойкнула, моментально поднесла палец ко рту. Вот недотёпа!

– Да, уже, – тихо послышалось в ответ — и, развернувшись, она поставила перед ним... овсянку?!

Серьезно?! Эта неумеха не придумала ничего другого, как кормить взрослого мужчину этой мерзкой кашей? Дэн до скрипа сжал зубы и одним резким движением смахнул тарелку на пол: та разлетелась вдребезги, едва коснувшись каменной плитки. Анечка, тихо вскрикнув, отскочила в сторону от брызнувших жалящим веером осколков.

– Убирай, – процедил он и, видя, что ошарашенная Анечка не реагирует, прикрикнул: – Быстро!

Та, вздрогнув, опустилась на колени и принялась собирать осколки. Было заметно, как её мелко трясёт, как вздрагивают поджатые губы, но плакать Анечка не решалась.

– Похоже, мой отец решил, что мне можно скидывать всякий мусор, – тем временем жестко вещал Дэн. – В постели не лучше трупа, готовить — и то не умеешь. Так может, тебе надо было в монастырь идти или на органы, чтоб хоть какую-то пользу людям принести?

Анечка не отвечала, даже не поднимала головы — но он и не ждал ответа. Утро оказалось испорчено, и, если и был у этой девушки шанс завоевать хоть какую-то его симпатию — она его потеряла. Резко поднявшись, голодный и злой Дэн вышел из кухни, намереваясь позавтракать где-то в городе — уже через пять минут хлопнула входная дверь, затем загудела подъемная дверь гаража — и наконец шум двигателя затих на улицах лениво просыпавшегося поселка. Анечка, всё так же сидевшая на полу в кухне, осталась одна.

«Ну это ж надо быть таким избалованным мерзавцем!» – в сердцах подумала она, заканчивая уборку. Нет, плакать ей совершенно не хотелось, а все слова Дэна разбились о твёрдую уверенность, что это не про неё. Муж её абсолютно не знал, просто хотел задеть — слишком очевидно, чтобы обижаться.

Сполоснув руки, Анечка спокойно наполнила новую тарелку пушистой и легкой овсянкой на миндальном молоке, приправленной ванилью и корицей, с добавлением банана, изюма и золотистых кусочков карамелизированного яблока. Здесь даже сахара не требовалось, каша и так получалась сладкой и ароматной, безумно вкусной и безусловно полезной. Все те три года, что они жили вдвоём с Яном (который, между прочим, отлично готовил), завтрак всегда был на Анечке — и всегда она получала похвалу.

Может, дело в том, что Дэн был еще относительно молод и, в отличие от Яна, не занимался собой? Не качал мышцы, не питался правильно? Анечка вспомнила, как Ян каждое утро подтягивался на перекладине, установленной прямо в дверном проёме, и невольно улыбнулась. Он всегда был в отличной форме.

Дэна она тоже вчера успела как следует рассмотреть, пока раздевала: казалось, еще несколько лет назад он серьезно занимался спортом — подтянутое тело, крепкие мышцы, не успевшие потерять рельефности, но уже не перекаченные от тренировок. Интересно, почему бросил? Ей, как жене, было чему порадоваться, чем полюбоваться, от чего ощутить невольное сладкое волнение. Но Анечка вчера о глупостях не думала, она действовала быстро и чётко, чтобы повторно не разбудить отрубившегося вместе со светом Дэна.

И пусть сегодня разрезанный палец нещадно ныл, теперь её супруг будет абсолютно уверен, что вчера он стал первым её мужчиной. А значит, ему проще будет внушить образ наивной, растерянной девушки, от которой нет особого смысла чего-то требовать. Отлично.

И всё же где-то в глубине сердца засела злость за испорченный завтрак и несправедливые слова.