Условия абсолютного добра

Свобода духа, искание совершенного добра и в связи с этим испытание ценностей ведут к тому, что у русского народа нет строго выработанных, вошедших в плоть и кровь форм жизни. Самые разнообразные и даже противоположные друг другу свойства и способы поведения существуют в русской жизни. Бердяев выразительно подчеркнул эту особенность русского народа. «Два противоположных начала, — говорит он, — легли в основу формации русской души: природная, языческая дионисическая стихия и аскетически монашеское православие. Можно открыть противоположные свойства в русском народе: деспотизм, гипертрофия государства и анархизм, вольность; жестокость, склонность к насилию и доброта, человечность, мягкость; обрядоверие и искание правды; инд

280

индивидуализм, обостренное сознание личности и безличный коллективизм; национализм, самохвальство и универсализм, всечеловечность; эсхатологически мессианская религиозность и внешнее благочестие; искание Бога и воинствующее безбожие; смирение и наглость; рабство и бунт» (Русская идея. С. 6).

Печально то, что иногда весьма противоположные свойства, добрые и дурные, совмещаются в одном и том же русском человеке. Дмитрий Карамазов сказал: «Широк человек, я бы сузил». Русский историк С. Г. Пушкарев в статье «Two trends in the course of Russian history» утверждает, что диапазон добра и зла в русской жизни более велик, чем у других народов. Он начинает свою статью ссылкой на былинный эпос, в котором противопоставлены высокая степень добра и крайнее напряжение зла. Илья Муромец, по благословению Христа, храбро защищает христианскую веру и борется против злодеев. А в новгородских былинах воспет Васька Буслаев, который «не верит ни в сон, ни в чох», собирает банду из тридцати таких же, как он, беспутных людей и вместе с ними бесчинствует, пьянствует, пирует, совершает убийства. французский историк Моно (Monod). который был женат на дочери Герцена и встречал много русских людей, в письме к профессору Легра сказал о русском народе: «Я не знаю народа более обаятельного; но я не знаю и более обманчивого» *. Под «обманчивостью» Моно, очевидно, разумеет непоследовательность поведения. Бердяев говорит: русским народом «можно очароваться и разочароваться, от него всегда можно ожидать неожиданностей, он в высшей степени способен внушать к себе сильную любовь и сильную ненависть» (С. 5).

О любви, внушаемой русским народом, мною приведен в первой главе ряд примеров из литературы иностранцев. Примером бешеной ненависти могут служить книга Viktor Hehn «De moribus Ruthenorum» (1892) и книга Sir Galahaad «Der Idiotenführer durch die Russische Literatur». Немец Ген работал, по–видимому, в Публичной библиотеке в Петербурге, выслужил пенсию и уехал в Германию, где жил на пенсию, получаемую из России. В 1857- 1873 гг. он вел дневник, изданный после его смерти профессором Шиманом (Schieman). Русские, говорит Ген, народ без совести, чести, самодеятельности; у них нет творческой силы; к танцам, балету они неспособны; лирика Пушкина — подражание, без души и чувства; русские не способны охватывать целое, и в практической жизни, и в художественном творчестве; их литература бездарна. Пушкин — смесь, всякого рода подражаний. Гоголь - «ограниченная голова». «Любовь, великая волшебница молодости и венец жизни, им неизвестна». И это писалось о народе, у которого были такие великие поэты, как Пушкин и Лермонтов, и в то время, когда уже появились романы Тургенева, Гончарова, Достоевского, Льва Толстого. Заметив какое‑либо хорошее свойство

_______________________

Je ne connais pas de peuple plus séduisant; je n'en sais pas de plus décevant (Legras J. L'âme russe. P. 5).

281

у русских. Ген старается принизить его; например, он говорит, что русские артельщики очень честны, им можно доверять большие суммы денег; эту честность их он объясняет примитивизмом (106), не проснувшейся индивидуальностью (202).

Автор «Путеводителя по русской литературе», претенциозно присвоивший себе имя одного из рыцарей Грааля, в такой же мере, как и Ген, отрицает какие бы то ни было достоинства у русского народа. Он утверждает, что русские ничего не изобрели, ни в чем не проявили творчества. Читая «Войну и мир», он нашел у Наташи Ростовой только одно ее проявление — показывание мужу желтого пятна на пеленках выздоравливающего ребенка; над Платоном Каратаевым он только пошло издевается, не замечая в нем ничего хорошего. Я долго искал книгу сэра Галаада с целью прочитать ее и подвергнуть критике. Когда мне удалось найти ее, я не счел ее заслуживающей статьи о ней. Всякий читатель книги Гена или сэра Галаада скажет себе, что такого народа, каким они изображают русских, нет на свете, и книги их — любопытный образец того, до какого ослепления доводит ненависть, чувство сатанинское, как это установил Макс Шелер: оно побуждает радоваться недостаткам ненавидимого существа и печалиться при наблюдении достоинств его.

21

Глава пятая НАРОДНИЧЕСТВО