Условия человеческого существования

Омертвевшие, казалось, нервы вновь заявили о себе. Поднявшись по лестнице, Кадзи встал на одном уровне с Окадзаки.

— Это правда? Сочувствуешь? — И он пристально посмотрел в белесые глаза Окадзаки. — Рано еще радоваться. Мое возвращение будет иметь некоторые последствия и для тебя.

Окадзаки сперва нахмурился, но затем осклабился в наглой улыбке.

— Забавно! Что ж, попробуй! Жаль только, что у тебя не будет времени.

Конец фразы утонул в громком смехе, и Окадзаки, постукивая хлыстом по кожаным крагам, спустился с лестницы.

Когда Кадзи шел по комнате, все служащие провожали его взглядом, а затем переглядывались друг с другом. Кадзи возмутился. Как они на него смотрят! А вот при вручении ему награды все аплодировали, да еще как!

У входа в кабинет директора Кадзи внезапно обернулся. Люди почти одновременно опустили головы.

Кадзи резко открыл дверь. Директор сидел, откинувшись на спинку кресла, со сложенными на груди руками. Кадзи заметил, что его приход не удивил начальство.

— Только что оттуда, — сказал Кадзи и подошел к столу.

— А ты знаешь, Кадзи, они все-таки прислали ее.

Пухлая рука директора, открыв ящик стола, вытащила красный листок.

«Вон в чем дело! Ясно! — Кадзи стиснул зубы. — Я так и знал, что они что-нибудь придумают!»

У него в груди закипел такой гнев, что даже потемнело в глазах.

— Использовали, а теперь выкидываете!

Видя, что у Кадзи сжимаются кулаки, директор торопливо сказал:

— Мне будет без тебя тяжело, но что поделаешь!

— Хватит лицемерить! Нашли хороший предлог, чтобы отделаться от беспокойного служащего! А у меня козырей нет, нечем крыть. Вы знаете, самая третьеразрядная проститутка заслуживает большего доверия, чем все члены вашего правления и начальники отделов.

Кадзи почувствовал какую-то опустошенность. Вот идиот! Думал, что ему повезло! Как же, его отметил сам господин начальник отдела!

Больше говорить не хотелось. С самого первого дня он был здесь обыкновенной марионеткой. Пес, оберегающий стадо, и тот имеет больше независимости. Взяв повестку, он хотел уйти.

— Я понимаю, ты утомлен, но прошу, передай сейчас дела Фуруя, — сказал управляющий. — Он в большом затруднении — не знает, кого назначить старшим среди спецрабочих. После того, как убежал этот Ван Тин-ли, никто не соглашается быть старшим.

— Ван убежал?

Кадзи вернулся к столу, глаза его загорелись.

— Ван Тин-ли убежал?

— А ты и не знал? Да, ты не мог знать! Ведь он убежал после твоего ареста, и с ним еще тридцать человек!

Ван Тин-ли, которого он считал уже мертвым, которого он похоронил и даже сочинил эпитафию, убежал!

Кадзи вдруг стал громко смеяться.

— Вот как! Убежал! Молодец Ван! Бегите все! До последнего человека бегите!

Кадзи хохотал, и где-то в глубине сознания мелькнула мысль: а ведь Ван, кажется, увидит рассвет. Завидно!

— Господин директор, передайте, пожалуйста, Фуруя, что благодаря побегу Ван Тин-ли он избежал кары. Ведь я сейчас собирался к нему, чтобы получить у него по счету сполна. А сейчас передумал. Почему — мне и самому неясно. Может, потому, что у человека оказался друг.

И Кадзи твердым шагом, размахивая повесткой, вышел из кабинета…

Из рощи показалась бежавшая к конторе Митико, она задыхалась. Кадзи побежал ей навстречу.

— Тише, Митико! Тише!

Митико упала у ног Кадзи. Не поднимаясь, она обняла его колени.

— Вернулся, здоровый! О боже!

Она терлась о колени мужа щекой.

— Мне сказала соседка… Она сказала, что ты еле идешь… Но это не правда… Ты здоров! Боже, как хорошо!

Кадзи попытался поднять Митико. Вдруг Митико увидела повестку.

— Что это?

Кадзи опустил руки.

— Что с тобой?

Митико вскочила. Лицо ее изменилось. Она вырвала повестку.

— Не может быть! Этого не может быть! Как же так? Значит, все было обманом! Ведь они обещали!

Митико была вне себя.

— Я пойду к директору! Это уж слишком! Пойду и скажу ему все!

Кадзи обнял жену.

— Не надо, все будет напрасно.

Уткнувшись в грудь Кадзи, Митико заплакала.

— Пойдем домой. У нас есть еще сорок часов. Не будем ни о чем больше думать. Ладно? — Голос Кадзи звучал глухо.

47

Пошел мелкий снег, потом поднялся ветер, началась настоящая метель.

Кадзи заполнил мобилизационную анкету. В графе об остающихся родственниках он написал: «Митико Кадзи, жена». Митико со слезами собирала вещи. Тут же валялся военного образца вещевой мешок.

Сорок часов оказались короткими, но это были часы всепоглощающей непрерывной любви. Сил уже не было, но их все равно тянуло друг к другу. Нет, не стоит ни о чем сожалеть. Они заставляли себя так думать. Их любовь достигла предела, самых заманчивых вершин.

Дни, месяцы — мгновения в жизни, но сколько было уже пережито! И все куда-то отодвинулось, стало чужим. А они оба еще, собственно, и не жили. Только собирались жить. Только сейчас должна была начаться их жизнь. Как мучительно это все сознавать.

— Митико, — тихо позвал Кадзи. — Когда мы опять с тобой встретимся?

Митико оглянулась. Глаза у нее были уже сухие, плакало только сердце.

— А я мечтал начать все заново, сколько было надежд! Ловко меня провели.