— А ты не спрашивал, как они себя повели бы, если б война оказалась победоносной? — спросил Кадзи, глядя куда-то в сторону.
— А как же. Они говорят, пойди расспроси Кадзи, как он себя чувствовал в день взятия Сингапура!
В день взятия Сингапура служащие правления вышли на торжественную манифестацию. По улицам шли колонны с зажженными фонариками. У Кадзи не было фонарика. Тогда он просто не думал о значении этого шествия. Он был озабочен только тем, чтобы как-нибудь ухитриться встать рядом с Митико. Но никуда не денешься, в манифестации он все же участвовал.
— Ты утешь этого итальянца, — продолжал шутить Кадзи. — У него теперь есть шанс прославиться в качестве героя антифашистского движения.
— А в Японии что он будет делать? — Окидзима уже хохотал во всю глотку.
— М-м, черт его знает…
Кадзи встал и пошел к выходу. «Сволочь я половинчатая, и больше ничего», — с отвращением подумал он. Видно, не просто страх перед людьми в защитной форме заставляет его держать язык за зубами. Увидел, что дело идет к поражению, вот и встал в позу антимилитариста. А если бы после Пирл-Харбора все пошло гладко и можно было бы твердо рассчитывать на победу? Еще неизвестно, что бы он тогда запел…
Он вышел на улицу. Чен поспешил за ним. Лицо у Кадзи, обернувшегося на голос Чена, было мрачно, как и у Чена, только причины к тому были разные. Чен растерянно молчал. Он никак не мог решить, что ему делать: опять просить муки или рассказать про мадам Цзинь?
Кадзи первым прервал молчание:
— Насчет муки?
Чен опустил голову. От этих слов ему еще больше захотелось рассказать про мадам Цзинь.
— Матушка все болеет?
Чен кивнул.
— Подожди немного. Нам должны еще прислать. Тогда раздадим все, что лежит на складе. А пока… Я спрошу у жены, если есть — принесу.
Чен молча поблагодарил. А про себя подумал: «Нет у вас дома муки, господин Кадзи. Ваша супруга и без того была очень добра ко мне… Но только от этого матушке не легче. Матушке опять придется есть похлебку из жмыхов». Он вспомнил пампушечника: какое это воровство — свой же паек взять!
— Может быть, ты пока где-нибудь добудешь… — Кадзи вытащил из кармана деньги.
— Нет-нет, господин Кадзи, это я не могу!.. — энергично замотал головой Чен.
Штурмовщина измотала технический персонал рудника. Директор даже начал подумывать о том, чтобы устроить им небольшой отдых. Но в этот момент пришло сообщение о безоговорочной капитуляции Италии. «…Империя уверена в неизбежности своей победы. Сто миллионов, сплотитесь воедино!» Настроение и намерения директора немедленно изменились. К намеченной цели месячника — приросту на двадцать процентов — с грехом пополам приближался только участок Окадзаки. Да что же это за штурм?! Куда они все годятся? Если японцы не могут одолеть безжизненную руду, куда им тягаться с живым врагом!.. Ну ладно же, он их проучит! Посулил же он вначале продлить этот аврал на два, на три месяца, на год, если потребуется! Он с содроганием представил себе, как начальники отделов правления где-нибудь за сервированным по-европейски столиком фешенебельного ресторана судачат между собой: «А этот Куроки оказался совсем бесталанным. Не пора ли снять его с Лаохулина?»
В тот же день он отдал приказ о продлении штурмового месячника.
Одолев первый месяц штурма, Окадзаки был все еще полон энергии и надеялся на второй месяц перешагнуть плановую цифру прироста. Уходя утром на работу, он распорядился, чтобы жена сходила к Мацуде на склад и принесла сахару.
— Я молодежь приведу, покормим сладкими красными бобами. Надо их подзавести на следующий месяц.
— Сахаром хочешь отделаться! А где красные бобы? — сварливо ответила жена.
— Ну, сделай из муки что-нибудь. Мука-то есть?
— Да ты что? Думаешь, на всю жизнь запаслись? Давно скормила.
— Еще приволочешь! — рявкнул Окадзаки. — Ради подъема добычи кулька муки не жалко.
— Ладно, принесу, Мацуда старик покладистый. Только бы Кадзи этот не придрался.
Окадзаки на миг задумался. А что, действительно, с него станет. Очень возможно.
— Сделаешь так: муку притащишь, не таясь, на глазах у всех. Станут цепляться — скажешь: по разрешению директора.
Жена Окадзаки послушно исполнила приказ. Уломав Мацуду, она доверху насыпала в огромный рюкзак муки, а в головной платок — сахару. Навьючила все это на себя и попрощалась.
— Ну, спасибо, Мацуда, дружок. Благодаря тебе подкреплю силенки своего хозяина. — И она зычно расхохоталась на весь склад.
— Смотри, не лишку ли сил у него будет? — прокряхтел Мацуда, взваливая на стол больные ноги.
— А нам чем больше, тем лучше! — И, продолжая хохотать, она направилась к выходу.
Мацуда остановил ее.
— Вот что, тебе-то все легко дается, а ты поделилась бы харчами с женой Кадзи. А?
— Это ты хорошо придумал. Так, пожалуй, и сделаем, — поняв его с полуслова, ответила женщина.
И в самом деле, чего ей, в ее-то возрасте, цапаться с этой девчонкой Митико? Лучше приручить ее.