Условия человеческого существования

Митико поджидала Ясуко в том же кафе, где она была вместе с Кадзи в тот день, когда они решили пожениться. И сидела она за тем же столиком. И кафе выглядело так же, и так же из глубины зала текли медленные звуки танго. Она сидела задумавшись, устремив взор на пустой стул напротив, и тоскливое чувство не покидало ее. Мучительно хотелось вернуться домой. И тут же вновь и вновь она вспоминала ссору с мужем, и ей казалось, что все ее тело пронизывает боль, будто в него вонзаются шипы. Ясуко заметила подругу еще с улицы. Ей показалось, что Митико осунулась и побледнела. Но когда она вошла в кафе, это лицо уже сияло в радостной улыбке. И кожа на нем была нежной и гладкой, и весь вид Митико говорил о том, что она счастлива, но лишь настолько, чтобы вызвать легкую зависть у незамужней подруги. - Значит, мне только показалось, что ты грустна,-- сказала Ясуко и села за столик.-- А сейчас, Мити, вижу, что ты счастлива.-- И она внимательно оглядела подругу. - Да.-- Митико заставила себя улыбнуться. - А где Кадзи? - Он не мог приехать, очень занят. Просил передать тебе привет. - А я-то думала, что вы вдвоем будете меня, несчастную деву, мучить. - Собирались приехать вместе. И тут оказалось, что играть в счастливую не так-то просто. Митико почувствовала, что она не выдержит. Но что делать? И она стала оживленно рассказывать, как ей хорошо с Кадзи, какой он примерный муж и как его ценят на службе. -- Не так сразу, а то во мне поднимется зависть,-- сказала Ясуко.-- Это замечательно! Уже одним этим можно быть счастливой. Митико стала размешивать в кофе сахар. Кадзи сейчас, наверно, сидит в отделе и работает. И о ней, пожалуй, совсем не думает. - Как мне хочется повидать Кадзи! -- сказала Ясуко.-- Посмотреть, какое лицо бывает у счастливого человека. - Не скоро это удастся. Во всяком случае, пока там будут эти спецрабочие... - Выходит, до окончания войны! А что, если я к вам нагряну? - К нам?..-- Митико машинально кивнула, но тут же горячо воскликнула: -- Обязательно! Слушай, Ясу, приезжай обязательно! Ясуко недоуменно подняла брови. Что за странные переходы? Но особого значения этому не придала. Они вышли на улицу. -- Пойдем в кино,-- сказала Ясуко.-- Наверно, соскучилась? Митико не ответила, она будто не слышала подругу. Она смотрела куда-то вдаль, ничего не видя. Кино, разумеется, входило в ее планы. Но только вместе с Кадзи. А сейчас, что бы в кино ни показывали, счастливую или несчастную любовь, она не выдержит. -- Давай лучше поедем в питомник. Посещение питомника тоже планировалось. И все-таки яблоки не будут растравлять больных ран. -- Яблочек захотелось. Любовью вы, кажется, сыты.-- И Ясуко рассмеялась. У входа в питомник висел плакат: "Добро пожаловать!" Молодые женщины медленно шли среди деревьев, на которых краснели спелые плоды. Воздух был напоен пряным ароматом. Ясуко сорвала два яблока. Одно она дала Митико, другое с аппетитом надкусила сама. Послышался приятный хруст. Митико смотрела на свое яблоко, держа его на ладони. Какое красивое! Если бы Кадзи был здесь, он, наверно, так же как Ясуко, с удовольствием съел бы сочный плод. Они вместе шли бы, и ели яблоки, и смеялись. "Ах, глупый, ну почему ты не поехал?" Некоторое время подруги шли молча. Они словно боялись сказать что-нибудь лишнее. -- Возьми с собой, сколько нужно, и пойдем,-- сказала Ясуко.-- А тебе, должно быть, приятен городской шум после диких гор? Они стали рвать яблоки. Подвижная Ясуко делала это быстро и ловко. Митико -- как-то неохотно. Но вот она совсем застыла без движения. На ее лицо упали зеленые блики от листьев, оно стало как неживое. Взгляд Митико снова блуждал где-то далеко. -- Что с тобой, Мити? На лице Митико появилась горькая улыбка. Такой улыбки Ясуко никогда у подруги не видела. - Так, задумалась. О женщине, которая думает о мужчине, и о мужчине, который не думает о женщине. - Дело, кажется, неожиданно принимает серьезный оборот.-- Ясуко перестала рвать яблоки и внимательно посмотрела на подругу.-- Ну, рассказывай. Я с должным вниманием выслушаю мнение имеющей опыт замужней женщины. - Не надо смеяться,-- тихо сказала Митико.-- Я ведь всего только украшение... Конечно, хорошо, когда оно есть, но можно обойтись и без него. Ему, кажется, кроме своей работы, ничего больше не нужно. Митико ожидала, что Ясуко будет возражать. Но Ясуко молчала. -- В общем ничего хорошего в браке нет, вот и все! Ясуко снова ничего не сказала. -- Но почему, почему? Ведь не так же должно быть. Вот не получилось у нас "соединение кислорода с водородом". Кто-то из нас, а может и оба, ошиблись в дозировке компонентов... Я считаю, что жена своей будничной домашней работой поддерживает мужа и этим укрепляет их союз, и он изо дня в день становится крепче. Ведь верно? Как же может быть иначе? Но оказывается -- этого мало. Мужчина в основном живет вне дома, домой он приходит отдыхать. А если это так, то жена только с виду равноправный партнер в браке, а на самом деле, мягко выражаясь, принадлежность, она лишь обслуживает мужа. И ничего с этим не поделаешь, потому что любишь. Или, может, поэтому и идешь на все? А ведь должно быть совсем не так. Я все думала, все пыталась построить жизнь иначе, по-другому. Но ничего не получается, все идет по-старому. Ясуко молчала. Она не спускала глаз с Митико. А Митико досадливо хмурилась, ей казалось, что она не сумела выразить главное. Ее охватило раздражение. Да, недолго она была счастлива, разве только вначале, когда все было похоже на детскую игру. А потом... Сейчас Кадзи живет своей жизнью, в которой нет места ей. Думает только о своей работе, все отдает ей. Чувство обиды неотвязно преследовало Митико. Конечно, всего себя отдает работе! Каждый день он заставляет ее допоздна ждать своего возвращения, а почему? Все из-за работы. И Чена избил из-за этой работы, и на нее накричал тогда за эти дурацкие пончики, и сегодня в один миг погасил ее радостный порыв. Все, все из-за работы, от которой и проку-то никакого, нет, в чем он и сам признается. -- Конечно, я знаю, он иногда думает обо мне...-- Митико подняла глаза и посмотрела на подругу. На смуглом лице Ясуко застыло выражение напряженного раздумья.-- И все же получается ерунда. Он возвращается домой усталый, и только. Посмотрю на него и приступаю к "обслуживанию", которое мне опостылело. И вот получается, что верчусь я, как волчок, по своему кругу, а он -- по своему! Но он, видимо, все-таки за это время отдыхает и утром отправляется на работу с новыми силами. А я опять остаюсь дома и жду его. И так каждый день... Иногда я пытаюсь войти в его круг, но тут у нас получаются такие столкновения, что только искры летят. И это называется взаимная любовь! Что же будет дальше? Ведь так вся жизнь пройдет попусту. Что мне делать? -_ Ты просто поглупела,-- сказала вдруг Ясуко. - Замечательный вывод! У Митико перехватило дух, как будто ее неожиданно ударили наотмашь по лицу. -_ Ты что думаешь? Если я не замужем, так ничего уж и не смыслю в этом деле? Митико протестующе покачала головой. - А вот ты, хоть и замужем, но кое-что забыла. - А именно? - Ты, наверно, думаешь, что стала хорошей женой. Ну да, ты любишь мужа, кое-что пытаешься делать вместе с ним, хочешь наладить совместную жизнь. Но муж поступает не по-твоему, и тебе уже кажется, что твоей любви изменили. Ведь так? Еще бы, ты свободна, тебя связывают только твои собственные чувства. Ну а Кадзи? Подумай, ведь он кругом связан обязательствами! Даже из твоих рассуждений видно, что у него просто нет иного пути. Он бьется как рыба об лед, он старается ради тебя же. А ты стоишь, как пень, со своею любовью и пальцем не шевельнешь, чтобы ему помочь... Митико слушала и бледнела. -- Если бы я была на твоем месте, я билась бы рядом с ним и не отступила бы даже в самом безвыходном положении. Я не стала бы рассуждать о том, какой могла бы быть моя семейная жизнь. Митико стояла, опустив голову и кусая обескровленные губы. -- Ну ладно. Я, кажется, тоже хватила через край, будто уж и в самом деле во всем разбираюсь,-- и Ясуко в смущении втянула голову в плечи.-- Прости. Митико едва заметно покачала головой. -- Нет, я знаю. Будь у Кадзи такая жена, как ты, Ясу, он был бы, конечно, счастлив. - В тебе, Мити, появилось чересчур много от жены,-- тихо сказала Ясуко.-- А женщиной ты перестала быть. Нет, точнее, перестала быть живым человеком. - Что ты говоришь?! -- Жена, домохозяйка -- это вроде профессии, должности, что ли... А мужчине нужна любящая женщина, а не домохозяйка. Митико не сводила глаз с подруги. В груди у нее будто что-то запылало. -- А впрочем, давай лучше прекратим этот разговор. Все мои суждения, очевидно, просто домыслы незамужней женщины. Не принимай их близко к сердцу.-- И Ясуко, положив в корзину еще несколько яблок, добавила: -- Пошли в город, кутнем. Хотя тут и кутить-то негде по-настоящему... В городе они пробыли до вечера, а затем вернулись в общежитие, молча постелили постели и легли спать. Митико не спалось. Хотелось, чтобы рядом был Кадзи. Ясуко не шевелилась, даже дыхания ее не было слышно. Небо за окном иногда окрашивалось в багряный цвет, словно на него плескали кармином,-- это на металлургическом заводе плавили сталь. Напряженным взглядом Митико всматривалась в темный потолок. Шумный вздох вырвался из ее груди. - Сказано тебе, не принимай к сердцу,-- сказала вдруг Ясуко. - Я не принимаю... Просто думаю. Что сейчас делает Кадзи там, в горной глуши, за сотню километров? Может, еще сидит в отделе за своим столом и, утопая в бумагах, о чем-то напряженно размышляет? А что он сегодня ел? Митико вспомнила ту весеннюю ночь, когда она, спрятавшись в тени, поджидала Кадзи у конторы. Какая это была чудесная ночь! -- Напомни, как это ты выразилась? Биться рядом и не отступать даже в безвыходном положении... -- Не знаю, но мне кажется, надо так... Если бы я была на твоем месте... Митико напряженно ждала, что еще скажет Ясуко. - Помнишь, ты, если не ошибаюсь, внимательно читала ту его докладную записку, когда ее перепечатывала? - Да, читала, но ничего тогда не поняла. - А теперь ты говоришь с ним о его работе? Читаешь, что он пишет, предлагает? - Нет. Он воспринимает это чуть ли не как желание ему помешать. - Ну, если бы я была на твоем месте...-- И Ясуко опять умолкла. - Ты не позволила бы ему так думать? - Да. Если бы, скажем, он писал букварь, я настойчиво спрашивала бы его о буквах до тех пор, пока он не объяснил бы мне все. А когда объяснит простое, потом объяснит и сложное. И усталость тут ни при чем, пусть не играет на ней. А если не хочешь одним воздухом дышать с женой, нечего было жениться. Когда у Кадзи отрывается пуговица, ты, верно, пришиваешь ее на прежнее место? Так должен и он. Вот ты чего-то не знаешь, в этом месте у вас не ладится, он и должен "пришить пуговицу" на место. Только так должно быть у вас. У тебя, Мити, много "пуговиц" оторвалось, а ты и не просишь их пришить. Я бы ему так сказала: где сама могла пришить, я пришила, а вот здесь не могу сама, пришей, пожалуйста, ты. Митико слушала подругу, затаив дыхание. -- Я одинокая женщина, поэтому и фантазирую. Ты слушай и не обижайся. Если я встречу человека и почувствую, что это он, я сразу начну с азбуки, с первой буквы. И ничего, что ему на первых порах это покажется нудным. Ведь я, можно сказать, ничего не знаю, у меня нет никакого опыта, и я не постесняюсь начать все с начала. Митико хотела было ответить: "Если бы это было возможно, наша жизнь стала бы иной. Только на практике не все так получается. Конечно, когда получается, тогда в семье царит мир и покой..." Но она промолчала. А Ясуко, повернувшись на спину, продолжала: -- Ты видишь Кадзи таким, каким он приходит каждый день -- усталым, с ворохом идей в голове, издерганным всякими противоречиями, и тебе это все не нравится. Ты хочешь видеть его всегда, так сказать, в идеальной форме. А как же быть, если и у него что-то не ладится? Ведь у него тоже есть своя азбука. Митико горестно вздохнула. -- Кажется, я опять наговорила лишнего? -- И Ясуко протянула подруге руку. Митико стиснула протянутую руку и покачала головой. На небе опять запылала багряная заря. Митико бросило в жар, ей стало трудно дышать. Она приподнялась и уселась на постели, поджав ноги. И вглядываясь в ночь, она взывала к Кадзи: "Как только рассветет, сейчас же поеду к тебе. Дай мне разделить твою ношу. Я буду идти рядом, и мы найдем выход. Все, все рассказывай мне. А если сам всего не понимаешь, то говори столько, сколько понимаешь. И если ты что-нибудь сделаешь неправильно, все равно расскажи об этом. Потому что я буду вместе с тобой и в этом твоем поступке. Только не думай, что эта ноша мне будет тяжела. Молю тебя, не оставляй меня одинокой, если ты меня любишь. Если ты сам мучишься, позволь и мне мучиться вместе с тобой, и это будет доказательством твоей любви ко мне".