Условный рефлекс

Пару часов заставляю себя рисовать, но одна мысль не дает покоя, свербит в голове и мешает. И как ни странно — это не имеет отношения к Багримову. Что не может не радовать… В конце концов, поняв что не успокоюсь, отбрасываю карандаш, и отправляюсь к Петровичу.

Нахожу друга в его царстве красоты.

— Привет, можно? — спрашиваю нерешительно.

— Принарядиться пришла? — грустно улыбается Петрович.

— Нет… поговорить.

— Проходи, раз пришла, — махает мне рукой. — Рассказывай.

Сажусь рядом с ним на банкетку.

— Меня расстроил наш последний разговор.

— Спасибо за откровенность. Извини, Виола, что сорвался. Ты совершенно ни при чем.

— Правда? — это слово вырывается таким радостным восклицанием, что Петрович смотрит крайне удивленно.

— А в чем дело?

— Да ничего… Это все Ухватова.

— Не понимаю совершенно, Ви. Что ты хочешь сказать. Чему радуешься и что тебя беспокоит… Ощущение, что все ориентиры сбиты. Или у меня… или у тебя.

— Да просто Сашка сказала что ты в меня влюбился, — вырывается у меня. И тут же закусываю губу. Зачем я это сказала? Теперь мне еще более неловко рядом с другом. Но в ответ Петрович начинает хохотать, а я краснею.

— Это так смешно? Быть влюбленным в меня? Знаешь, обидно.

— Прости. Просто твоя Ухватова — редкий кадр и находка для психиатра в одном флаконе.

— Согласна… Но это не отменяет того, что утром когда мы пили кофе ты вел себя странно! Сорвался на меня… говорил о нас с Эмиром…

— Я не влюблен в тебя, угомонись, — спокойно отвечает Данила. У нас с тобой не меньше десятка лет разница в возрасте. И совершенно разная энергетика. Да, я психанул. И это произошло потому что я влюблен. Но не в тебя.

На последней фразе Данила вздыхает так горестно, что придвигаюсь ближе и беру его за руку.

— Расскажешь?

— Поделюсь, если ты откровенно поделишься. Объяснишь, что происходит между тобой и Эмиром.

— Хорошо… но ты первый.

— У меня все банально, Ви, — пожимает плечами Петрович. — Я давно в нее влюблен, а она — замужем. Пока решался сказать, куча времени прошла. А сейчас уже и дети… Она не может уйти. А муж ее обижает. История каких миллион, но она рвет мне душу. Хочу набить морду ее мужу — но не позволяет…

— Она здесь работает?

— Нет, — грустно улыбается Данила. — Мы соседи по лестничной клетке. Для ее детей я — дядя Данила. Для мужа — раздражающий сосед, который вечно всем недоволен. Делаю замечания, когда курит на лестничной клетке. Когда пиво до урны не доносит. Пару раз чуть не подрались с ним… Но я не в той весовой категории, чтобы набить кому-то морду.

— Возьми как-нибудь с собой Саида, — предлагаю со смешком.

— Отличная идея, и чего самому в голову не пришла? — ухмыляется Данила. — Но не отвлекай меня от главного. Твоя очередь исповедоваться.

— Все тоже примитивно, низменные инстинкты и ничего большего. Если честно — говорить об этом неприятно.

— С чьей стороны все так низменно? — лукаво спрашивает Петрович. — С его или твоей?

— Его, конечно! — фыркаю возмущенно.

— Ты в этом уверена? А сама что чувствуешь?

— Ничего!

— Ты врушка, Ви, — качает головой Петрович. — Обидно даже, что поверил. Душу раскрыл, рассчитывая на то же самое. Но из тебя похоже клещами правду не вытянешь…

Он прав, я лгу. Мне слишком страшно, чтобы полностью раскрыться.

— Скажи, ты так сильно ненавидишь близость? — спрашивает вдруг Данила.

— О чем ты? Нет конечно!

— Тогда почему отвергаешь Эмира? Почему так боишься, если он не вызывает у тебя ничего…

— Не люблю одноразовые связи!

— По обоюдному согласию, без обязательств, ради удовольствия… Почему нет?

— Не знаю. Это не мое. Я так не веду себя.

— И физически он тебя не привлекает? Ну давай, солги еще раз. С каждым разом у тебя получается все лучше и лучше.

Но я ничего не отвечаю, лишь опускаю голову.

— А если привлекает… Но ты не позволяешь себе отпустить чувства на волю, это означает лишь одно. Это имеет для тебя слишком большое значение.

— Прямо сеанс психологии от завхоза, — произношу ехидно. Но внутри все колотится, словно Данила задел самую нервную струну, которая диссонансом разносится по всему организму.

— Называй как хочешь, Ви. Отрицай, убегай. Но от себя не убежишь, как и от истины.

— И в чем она?

— В том что чувства к Эмиру сильнее, чем ты готова признать. И это пугает тебя настолько сильно, что ты бежишь от самой себя, врешь себе. На все готова, только бы не признать очевидное.

— И что же очевидно?

— Ты влюблена в него.

***