Условный рефлекс

Неужели все настолько плохо? — не могу не спросить, встревоженная голосом любимого.

Но раз не хочет говорить на эту тему, я не должна давить. Одно то, что среди таких серьезных проблем Эмир позвонил, вспомнил обо мне, дорогого стоит.

— Я с тобой! Слышишь? — почти кричу в трубку.

— У меня сейчас пропадет связь…

Голос и правда звучит все глуше…

— Но я скоро прилечу, Ви. Оставайся пока у Садовских… я люблю тебя.

Последние слова едва различимы, я даже не уверена, что мне не померещилось. Но они наполняют меня теплом, все мое существо тонет в океане бесконечного счастья.

***

Еще почти три недели во Франции показались мне настоящей пыткой. Нет, место где я обитала было замечательным. Стал родным каждый уголок деревеньки где жили Паук и Пеппи. Я бродила среди домиков, и по виноградным полям, и вдоль побережья. Много рисовала, переправляя рисунки почти сразу с планшета в ателье, которое мы с Полиной арендовали. Потому что в Москве творилось невообразимое. Некто организовал рейдерский захват Багримов-компани, здание осаждали коллекторы и якобы новые владельцы, применялось оружие…

Эти новости долетали до меня урывками, в основном конечно же от Ухватовой, которая тряслась и была в ужасе от перспективы потерять любимую работу.

Эмир поначалу звонил очень редко. Я по голосу чувствовала, как нелегко ему. И как могла поддерживала, рассказывала о нашей с Полиной работе. Главное — чтобы новая коллекция вышла в срок, повторял Эмир. Тогда- выплывем. Все что было на фирме, почти все проекты, было уничтожено. Ужасный акт вандализма и людской жадности. Но тут, во Франции, был пусть и маленький, но козырь. И я безумно радовалась тому, что могу помочь Эмиру. Хоть чем-то.

Я понимала одно — даже если ничего не выйдет, и этот мужчина станет нищим — все равно буду с ним, буду любить его, даже еще сильнее. И старалась, пусть по телефону это было непросто, донести это до Багримова. И надеялась, что он верит мне.

Спустя три недели Сашка сообщила, что всех работников пригласили в здание. Багримов отвоевал свою фирму, правда от нее мало что осталось. Потерянные контракты, невыполненные обязательства. И вот на последние средства фирма организует показ…

— Поверить не могу, откуда он возьмет модели? — недоумевает Ухватова.

Я, по просьбе Эмира, даже ей не рассказывала о проделанной с Полиной работе. Нас могли подслушивать, да и сама Сашка зарекомендовала себя болтушкой, этого не отнять… Даже сейчас я прикидываюсь валенком и ни слова не говорю о том, что у нас с Полиной готова коллекция. Хотя меня буквально распирает от гордости потому что она — уникальная. Смешение стилей, самое невероятное, и восточные мотивы, и урбанистические детали, короче полная эклектика, драйв, полет фантазии. Плюс, столь же оригинальные украшения, созданные Полиной. И уже через пару дней я со всей этой красотой буду в Москве! Снято помещение, тайное, куда мы привезем нашу коллекцию.

— Ты представляешь, Жанну Аркадьевну на совещании изгнали с позором, — вырывает меня из приятных мыслей о коллекции Сашка. — Оказывается, она была засланным казачком! Шпионила и сливала инфу! Она планировала переманить тебя к конкурентам. А я думала все время — чего она так следит за тобой пристально, и бесится что босс тебе знаки внимания оказывает… Вот с*ка!

Но мне не хотелось говорить о Жанне, гораздо больше — об Эмире. Я истосковалась по нему… Поговорив я подругой я собираюсь на прогулку. С каждым днем у меня все меньше терпения чтобы дождаться возвращения в Москву. Наливаю себе кофе, чтобы выпить перед выходом, заходит Полина.

— Все, свершилось, Ви, завтра вылетаем! — восклицает она, а у меня кружка падает из рук.

— Какая я безрукая, прости пожалуйста! — чуть не плачу, и сама не понимаю, то ли от осознания собственной неуклюжести, то ли от радости.

— Ну что ты, это я виновата! Не видела что ты с чашкой… Ты не обожглась?

— Нет…

Но рука красная и Полина подводит меня к крану, включает холодную воду. Потом обрабатывает какой-то мазью, но я как в тумане, ничего не чувствую. Скоро я увижу Эмира. Я видела его множество раз, работала на него. Бегала от него… Так почему теперь быть без него — такая ужасная пытка?

События настолько насыщены, что получается — встречаемся с Эмиром только на показе. Я не могу винить его в том, что не встретил меня. Да и вообще, между нами давно нет обид и недоговоренностей. Ведь последние две недели я выдерживаю нашу разлуку лишь потому, что каждую ночь мы говорим по телефону. Час. Мы позволяем себе всего час, остальные часы в сутках — это напряженная работа и немного сна.