Услуга за услугу

– А по мне, так фруктами пахнет.

Его колючая щетина царапнула мне щеку, и я уверена – его губы коснулись моей шеи, когда он наклонил мою голову в сторону.

– Ты что… – я не закончила, беззвучно ахнув, когда теплый мокрый кончик его языка прошелся под моим подбородком.

– И на вкус чертовски приятно, – пробормотал он.

Я перестала понимать, что происходит. Я не могла дышать, двигаться или думать – все заглушала ладонь Бишопа у меня на шее и теплое дыхание у меня на коже.

Это неудачная мысль – по многим причинам. И не в последнюю очередь потому, что отныне мы обязаны удерживать отношения в профессиональном русле (раньше этого ограничения не было).

Я слепо схватилась за него – там, где было ближе всего, – чтобы отдышаться. Под руку мне, как выяснилось, попалось его бедро – очень мускулистое и массивное.

– Бишоп, – прерывистый полустон сказал нам обоим больше, чем я намеревалась. Несмотря на сознание, сколько проблем это повлечет, мои немытые интимные части страшно возбудились.

Бишоп легонько укусил меня у края щеки и застонал. Я передвинула ладонь по его бедру, чтобы не грохнуться вперед, и кончики пальцев задели край до смешного коротеньких шортов. Губы Бишопа продолжали двигаться, а зубы – легонько покусывать, приближаясь к моему подбородку.

Он что-то пробормотал мне в кожу, и вдруг его руки оказались у меня на бедрах. Через секунду я уже сидела на нем верхом. К счастью, я не взмокла от пота – с меня уже сошло семь потов во время сеанса физиотерапии, когда Джоуи освободил территорию. Я ухватилась Бишопу за плечи и приподнялась, чтобы не давить ему на ноги своим весом, но у него, похоже, были другие планы.

Бишоп потянул меня вниз, так что моя задница, несмотря на мои протесты, оказалась у него на бедрах. Издав звук, походивший на рычанье пополам с хрюканьем, он приподнялся одновременно с тем, как потянул меня вниз.

И я почувствовала его всего – толстого, твердого и, черт побери, прямо там. Естественной и непроизвольной реакцией стало поддать бедрами и испытать замечательные ощущения, которые не были бы результатом моих рук и верного вибратора. У меня между ног имелся огромный, прекрасно сложенный, невероятно красивый и ощутимо возбужденный мужчина. Все мысли о том, что это очень-очень плохая идея, испарились после первого же медленного, сознательного трения.

Бишоп будто подавился и укусил меня за подбородок гораздо сильнее, чем я ожидала.

Я задохнулась и застонала, снова поддав бедрами:

– Господи, как хорошо!

Я запустила пальцы в его роскошные волосы, наслаждаясь их шелковистостью. Мне хотелось оттянуть его голову назад и испытать его губы, пока мы трахаемся через одежду.

Пальцы Бишопа сжались на моей талии, и с очередным стоном из него исторглась целая вереница проклятий.

Я замерла. Он уронил голову, прижавшись лицом к моей шее, и тихо выругался. Как бы я ни хотела побаловать себя еще одним движением бедер (ощущение его члена, трущегося об меня, пусть даже через все слои хлопка и лайкры, оказалось несказанно приятным), мне стало ясно – идея неудачная.

Бишоп приподнялся на пару дюймов, и у него снова вырвался стон, в котором угадывалась сдерживаемая боль.

– Да что ж, блин, такое, на хрен!

Губы у него приоткрылись, и я ощутила влажное прикосновение языка и резкое давление зубов, когда он сильно всосал мою кожу.

– А-а-а! – Я сжала кулак, стиснув его волосы, и сильнее прижала его лицо к своей шее – примерно так делала Лейни с Коди, когда он был младше и пробовал воспользоваться ее соском как прорезывателем зубов. Прием возымел желаемый эффект: Бишоп разжал зубы. Мне пришлось отгибать его пальцы от моих бедер.

– Не уходи! – он попытался меня удержать, но лицо исказила гримаса боли.

Я все же слезла и уползла на другой конец дивана. Как только я перестала тереться своими женскими частями о его причиндалы, Бишоп с силой дважды стукнулся затылком о диванные подушки, продолжая ругаться и стонать.

– Я хотел всего лишь пары фрикций! Это что, непомерно много?

– Я считаю, ты пока не готов для фрикций, – отозвалась я слишком высоким и прерывистым голосом. Бишоп повел головой, повернув лицо ко мне, и облил меня гневным, распаленным взглядом.

– Вчера мне удалось сдрочить в душе! Удовольствие было так себе, но хоть какое-то облегчение! – Он раздраженно потыкал пальцем в направлении заметного бугра под рукой. – Блин, это настоящая пытка! – Бишоп по-прежнему прикрывал себя ладонью, как щитком, будто опасаясь, что я вдруг кинусь на него, сяду верхом и продолжу. А ведь это он сам усадил меня к себе на колени, а не наоборот!

– Ну, видимо, вмешалось провидение, – я отвела глаза, чтобы удержаться и не выкинуть что-нибудь еще глупее, чем тереться о парня с травмой паха, – например, предложить облегчить его страдания рукой или ртом.