Услышь меня, чистый сердцем

— Я думаю, вы согласитесь, Вера Ипполитовна, работать художницей по костюмам в нашем следующем фильме. Он будет называться «Страсти по Андрею». Вы, конечно, догадываетесь, что не обо мне идет речь, — и засмеялся, — а об Андрее Рублеве. И Валя будет сниматься. Она будет играть Марусю. Маруся любит смешного художника и сама пишет иконы. Она ходит с художниками по России… а потом ее любимого убивают стрелой, и он умирает в чистом-чистом ручье…

Но не скоро Андрей начнет снимать фильм о Рублеве, в котором я так и не сыграю Марусю.

Во время озвучания «Иванова детства» меня пригласили на пробы фильма «Утренние поезда». Сценарий мне понравился. Конкурс на главную роль, которую мне предлагали, был большим, и мне хотелось участвовать в нем. Андрею я не сказала об этом. Не уверена была в положительном результате, но Фрунзик Довлатян и Лева Мирский утвердили меня.

Мне очень хотелось сниматься в этом фильме, но я не знала, как отнесется к этому Андрей и как ему сказать, что хочу и буду работать в новой роли.

И вот мы пошли поужинать в «Националь».

У Андрея там была назначена встреча с Эрнстом Неизвестным.

Андрей был весел: «Иваново детство» пригласили на Венецианский фестиваль. Эрнст поздравлял нас. Он мне был симпатичен. Я вдруг спросила Эрнста:

— Вы тоже гений?

— Почему — тоже? — переспросил Неизвестный.

— Потому что Андрей — гений.

— Я — гений. Андрей — гений. Без «тоже».

Мне нравилось говорить с Эрнстом, и я спросила:

— А можно так сказать: «Вы — гений, Андрей — тоже»?

— Так можно, — хохотал Неизвестный.

Я выбрала момент и стала рассказывать историю Аси из «Утренних поездов»:

— «…она бежит в подвенечном платье по мокрой платформе, догоняя электричку, она убегает от любимого…»

— Вот и Настасья Филипповна у Федора Михайловича убегает из-под венца… Сама придумала историю Аси? — спросил Андрей..

— Нет. Зак и Кузнецов. Снимать этот сценарий будут Довлатян и Мирский. Меня утвердили на роль Аси.

Андрей молчал, как бы не проявляя никакого интереса. Я спросила его:

— Как ты к этому относишься?

— Что бы я ни сказал, ты все равно поступишь по-своему.

Я стала сниматься в роли Аси в фильме «Утренние поезда».

В августе 62-го Андрей Тарковский, Сергей Аполлинариевич Герасимов, Тамара Федоровна Макарова, Жанна Болотова и другие отправились на Венецианский кинофестиваль.

Меня отпустили с трудом — из-за съемок в «Утренних поездах». И я позже других вылетела в Италию. Остановилась в Париже, а 27 августа прибыла в Венецию.

Из дневника 1962 года

«…Вышла из самолета, и жаркий, плотный воздух крепко обнял меня.

— Валя! Здравствуй! — приветствовали меня двое молодых людей из «Совэкспортфильма». — Ну, пойдем? Андрей должен встретить тебя!

Мы пошли к причалу.

Боже! Сколько воды! Она появилась как-то вдруг, совсем неожиданно!.

Андрей ходил из угла в угол пляжного домика и кусал ногти.

Весь день он сердился и не разговаривал со мной.

Вечером я надела красивое платье, сильно накрасила глаза, губы, пришла ужинать. Я знала, что Андрею не нравится мое сильно накрашенное лицо, но я сделала это сознательно, как бы бросая вызов. Меня огорчало, что Андрей со мной не разговаривает, и я хотела получить от него хотя бы замечание.

Тамара Федоровна заметила, что мне лучше без грима. Андрей резко сказал:

— Она нарочно.

Андрон выручил меня:

— Красиво. Как в Древнем Египте..

Я была благодарна Андрону.

После ужина Андрей все-таки спросил:

— Ну и как?

Я поняла, что он спрашивает о нашей ночной прогулке.

— Чудесно, — говорю.

— Что делали?

— Пили ледяное вино и слушали музыку. А утром встречали восход. Жанна нашла на берегу славного игрушечного лягушонка и подарила мне. Я его сохраню на всю жизнь».

Когда шел фильм «Мама Рома» с участием Анны Маньяни, Андрей мне сказал:

— Скоро наша премьера! Волнуешься?

— Очень!

— А мы сделаем так: средний палец положим на указательный, получится крестик, и победим.

Он сложил крестик.

— Покажи!

Я тоже сложила крестик.

— Очень хорошо! Мы победим!

— Отчего у тебя такая уверенность?

— Я не знаю. Предчувствие. Все будет хорошо!

Перед премьерой «Мамы Ромы» весь зал приветствовал Анну Маньяни стоя.

Из дневника

«Милан. Мы с Андреем поднялись на крышу Миланского собора..

Господи! Благодарю тебя!

Нас фотографировали. Я не очень люблю это занятие.

Андрей говорил:

— Напрасно. На всю жизнь! Как хорошо!

Я слушалась, поворачивалась к репортерам. А Андрей в кадре как-то сразу менял настроение. Если даже до съемок был весел, становился задумчиво-отрешенным и почти отворачивался от камеры. Меня иногда сердило это перевоплощение, но я понимала: на всю жизнь!

А потом внизу, в соборе, Андрей подарил мне серебряный кулончик с изображением Мадонны на лицевой стороне и Миланского собора — на обороте.

Были в гостях в замечательном доме, а потом пошли к отелю пешком. Андрей почему-то сказал:

— Милан похож на Москву.

Наверное, не Милан похож на Москву, а скверик, по которому мы шли, был похож на наш — на Бульварном кольце.

Утром выступали по телевидению. Когда поднимались в студию — застряли в лифте. Андрей почему-то прижал мою голову к своему плечу и сказал: