Услышать тебя

Дятел, не дожидаясь, когда человек уйдет, слетел с дерева на стол и, схватив угощение, пестрой молнией метнулся к самой вершине сосны. Синицы не заставили себя долго ждать: тут же облепили фанерный лист и весело затюкали своими маленькими аккуратными клювами.

Взобравшись по шаткой лестнице на чердак, Сергей убедился, что еще один жилец этого старого дома на месте: между двумя вениками, в самом темном углу, на перекладине дремала сова. Глаза ее желто светились. Сова спала с открытыми глазами. А с наружной стороны дома, под самой крышей, жили ласточки. Из всех пернатых соседей Сергея только ласточки отказывались от угощения. Красиво и стремительно резали они воздух с утра до вечера и сами ловили мошек. Птенцы давно подросли, и Сергей удивился, как они помещаются в небольшом пупырчатом гнезде вместе с родителями.

Спустившись вниз, Сергей накрошил в алюминиевую чашку хлеба, высыпал туда остатки гречневой каши и пошел на берег. Забравшись в камыши, стал пригоршнями бросать крошки в воду. Здесь он каждое утро подкармливал подлещиков. В любое время, если ему нужна была рыба, он мог здесь на червя поймать десяток-полтора приличных рыбин.

Закончив все дела по хозяйству, Сергей позавтракал: выпил чашку кофе с молоком и съел два яйца всмятку. После этого забрал из комнаты старенькую пишущую машинку — с гонорара он приобрел ее по дешевке в комиссионном магазине — и водрузил на грубо сколоченный стол. К машинке он все еще не мог привыкнуть и поэтому работал медленно. Печатал двумя пальцами, то и дело хватаясь за резинку и ручку, чтобы исправить опечатку.

Как только машинка застучала, тотчас откликнулся дятел. У него это дело получалось гораздо лучше, чем у Сергея. Так повторялось каждый раз: ударит по клавишам Сергей, и тут же ответит дятел. Первое время он отвлекал от работы. Сергей сердился, вставал и бросал в насмешника сухими шишками, но потом привык и перестал обращать внимание. Подразнив немного Сергея, дятел улетал в чащу выстукивать свою собственную лесную повесть.

Иногда Сергей отрывался от работы, чтобы взглянуть на небо: не парит ли над озером ястреб? Увидев его, долго следил за полетом величавой птицы, а потом снова садился за работу и больше не отвлекался до обеда. Над ним тихо и задумчиво шумели сосны, пели птицы, с озера доносились крики чаек, гулкие всплески, когда щука начинала жировать; ветер приносил с дальних лугов запахи скошенной травы, ароматной цветочной пыльцы и душистого лесного меда. Над соснами проплывали вороха облаков. Прозрачные легкие тени на мгновение накрывали сосны, дом, Сергея и исчезали. Растопыренные желтые иголки бесшумно пикировали с деревьев вниз. Иногда они падали на вставленный в машинку лист, и Сергей сдувал их, не переставая стучать.

В эти солнечные теплые дни он заканчивал начисто перепечатывать свою повесть. Сергей наконец решился послать ее в журнал.

В один из таких августовских дней, когда Сергею впервые за последние тревожные и жестокие для него годы стало спокойно и так хорошо работалось, произошло то, чего он уж никак не ожидал…

Сергей только что вернулся с объезда озера и вытаскивал «Казанку» на берег, когда увидел подъезжающую к дому серую «Волгу» с шашечками. Кто бы это мог быть? Никто из его знакомых еще ни разу не приезжал на озеро на такси.

Распахнулась дверца, и с переднего сиденья выскочил и стал озираться худенький высокий мальчишка. У Сергея екнуло сердце: да ведь это Юрка! Вслед за ним показалась Лиля. Шофер открыл багажник, вытащил оттуда чемодан и большую пухлую сумку. Дружок сразу узнал их и, прыгая вокруг, радостно приветствовал громким лаем. Лиля небрежно дотронулась до его спины и, поправив прическу, стала разглядывать дом. Юра первым увидел отца и сначала бросился было к нему, но потом, оглянувшись на мать, остановился. Стоял и Сергей на берегу, широко расставив ноги в резиновых сапогах, голый до пояса. Он был настолько ошеломлен, что не мог разобраться в нахлынувших на него чувствах: это и радость при виде сына, и жгучее желание прыгнуть в лодку, завести мотор и умчаться отсюда, чтобы не встречаться с этой женщиной, которую с таким трудом стал забывать.

— Что же ты стоишь, Волков? — услышал он знакомый голос. — Встречай гостей! Или не рад?

Она улыбалась, однако темные глаза ее настороженно смотрели на Сергея. Что-то изменилось в ней, постарела, что ли? Губы ярко накрашены, глаза подведены, на удлиненных ресницах тушь. И улыбка какая-то неуверенная. Признаться, Сергей не ожидал от бывшей жены такой прыти: взять вот так и прикатить без предупреждения. Значит, что-то серьезное вынудило ее решиться на такой шаг.

— Не ждал, — сказал Сергей.

Вытерев руки о зеленые брезентовые штаны, он шагнул к сыну, схватил его на руки, приподнял и прижал к щетинистому лицу. Юра неловко обнял его за шею и как-то стыдливо клюнул в щеку.

— Как ты вырос! — улыбнулся Сергей, опуская его на песок. Юра, видно, неловко себя почувствовал, покраснел и, моргая большущими темными, как у матери, глазами, сказал:

— Ты меня прокатишь на лодке? Я хочу большую рыбину поймать.