Услышать тебя...

— Вы это называете пьесой? — воскликнул Сергей.— Побойтесь бога! Я не могу понять, как наш театр мог поставить это! Сюжет вашего... простите, у меня язык не поворачивается назвать это пьесой... произведения банален. Зритель с самого первого акта знает, что рути­нер-самодур управляющий трестом будет снят, а вместо него назначен инженер, главный герой этой... пародии на пьесу. Он весь так и светится. У него ни од­ного недостатка и тысяча достоинств! Как же его не назначить руководителем? А остальные действующие лица — это безликие пешки, которых вы переставляете с клетки на клетку, чтобы они подыгрывали вашим главным персонажам... Ни одного выпуклого, живого обра­за! Ни одной умной мысли! Юмор на уровне «сам дурак»! Диалог беспомощный, будто не живые люди говорят, а заведенные куклы... — Сергей взглянул на растерявше­гося автора. — Дальше продолжать или хватит?

 — Вы... вы слишком строги, — промямлил драма­тург.

— Наоборот, — улыбнулся Сергей. — Я был слишком мягок и многословен: ваше произведение можно охарак­теризовать всего одним сочным словом... Вы меня по­няли?

Всего, что угодно, ожидал местный драматург от Сергея, но только не этого. Вся его важность мигом сле­тела. Он заморгал редкими ресницами и раскрыл, рот, не сказать ничего не смог, только как-то глубоко, с писком вздохнул. .

— Крошка, — наконец сказал он, беспомощно огля­нувшись на жену. — Я сейчас... заплачу за лимонад.

Но Сергей еще не все сказал.

—Вы извините, если я испортил вам праздничное настроение, — продолжал он. — Я понимаю, театр при­влекло то, что ваше творение написано на злобу дня. Театр можно понять: пьеса местного автора, на местном материале — это достижение для театра. Вернее, для отчета перед вышестоящими инстанциями, а вы ловко воспользовались создавшейся ситуацией и подсунули театру типичную халтуру. Вы обманули театр и доверчи­вых зрителей, которые заплатили за билеты...

— Почему же вы не ушли? — наконец обрел дар речи автор. Маленькие ручки его теребили пухлый бумажник.

— Мой лучший друг сегодня занят, — доверчиво ска­зал Сергей. — Вы не представляете себе, как тяжело видеть хорошего, умного артиста, который несет со сце­ны глупый, пошлый текст... Вы знаете, о чем я подумал? Не написать ли мне рецензию о вашей пьесе в газету?

— Султанов уже написал... — промямлил автор.

— Я могу в «Советскую культуру».

— Сергей... извините, забыл ваше отчество (как будто он его когда-то помнил!), — сказал автор. — При­ходите на банкет... Я вас приглашаю!

— Для меня это был бы не банкет, а поминки, — улыбнулся Сергей, повернулся к нему спиной и подошел к буфетной стойке. Он слышал, как жена автора спро­сила:

— Что-нибудь случилось?

— Знакомого встретил, — негромко ответил он и увел свое семейство в ложу.

Выйдя из театра, Сергей уселся на скамейку перед фонтаном. Ночь была лунная, далекие звезды искрились над головой. Мимо, направляясь к автобусной остановке, проходили люди. В театре погас свет в фойе, потом в ве­стибюле. В последний раз хлопнула высокая дверь, и стало тихо. Лунный свет мягко высеребрил черные ство­лы тополей и лип, облил нежным голубоватым светом крыши домов, сиял в проводах. Иногда на луну набега­ли небольшие просвечивающие облака, и тогда лунный свет немного мерк, а кругом начинали шевелиться, то вытягиваясь, то укорачиваясь, легкие призрачные тени.

Где-то в цементной утробе выключенного фонтана глухо урчала водопроводная труба. На тропинку выка­тился пушистый коричневый комок и, сверкнув огненны­ми глазами, остановился напротив Сергея. Когда Сергей заговорил, дворняжка присела на задние лапы, будто приготовившись его слушать. Длинные вялые уши нето­ропливо передвигались на гладкой голове. Пес действительно слушал.

— Что, бродяга, — заговорил с собакой Сергей,— ночевать негде? Прогнали из дому? Или сам удрал?

Пес что-то глухо проворчал в ответ. Сергей протянул руку и погладил его.

— Мне тоже, брат, домой идти не хочется, — продол­жал Сергей. — Может, переночуем в этом фонтане?

Пес поглядел на фонтан и встал. В фонтане ему но­чевать не хотелось. Помахав Сергею на прощанье пуши­стым хвостом, дворняжка, опустив нос к земле, потру­сила дальше, а Сергей остался один. Он вспомнил о Дружке и вздохнул. Дружок больше не жил с ними. Как только переехали в новый дом, Лиля предъявила ульти­матум: или она, или собака. Пришлось Дружку снова переселиться к матери. Вообще-то, там ему было лучше. Здесь приходилось весь день, пока они на работе, сидеть взаперти в четырех стенах, а там он гулял на свободе. Мать привыкла к нему и полюбила, а уж про братьев и говорить нечего. Дружок иногда сам приходил к Сергею в гости. Сергей опасался за пса и просил мать не выпу­скать его за калитку — как бы под машину не угодил!

Впрочем, Дружок знал все ходы и выходы со двора, а .улицу переходил, когда не видно было транспорта. А как он радовался, когда Сергей брал его с собой в машину! Прыгал, стараясь лизнуть в лицо, потом усаживался на переднее сиденье и с достоинством смотрел в окно...