Услышать тебя...

— Боже мой! — повторила она. — Я боюсь...— И вдруг глаза ее снова расширились от животного стра­ха и она, глядя мимо плеча Сергея, воскликнула: — Они опять идут!

Сергей едва успел отскочить в сторону: совсем близ­ко от головы просвистел увесистый булыжник и с шумом зарылся в кусты. Сергей видел, как вскочила девушка и с плачем, босиком — поблескивающие лаком лодочки остались в мокрой траве — бросилась бежать. Он услы­хал шлепанье босых ног по асфальту и слабый крик: «Мама! Мамочка!» Оба парня остановились в трех ша­гах. У того, с челкой, из носа и из угла рта текла кровь. Второй согнулся и все еще держался за живот. Судя по всему, он плохой боец.

— Я говорил, он один, — сказал тот, с челкой. — Как пить дать, дружинник.

— Видали мы таких, — пробурчал второй. — В живот ударил,сука!

Сергей молча ждал их, но и парни не двигались. Оба они были низкорослыми, лица было трудно разглядеть в темноте. Вообще-то, молокососы лет по семнадцать-восемнадцать. Один из них держал руку в кармане.

У Сергея в кармане ничего не было, кроме расчески и зажигалки. Но и ждать, пока они соберутся с духом и бросятся на него, не было смысла. Нащупав ногой что-то твердое, Сергей стремительно нагнулся и схватил ка­мень, который тут же рассыпался в руке: камень оказал­ся засохшим комком глины.

Однако парни разом отпрянули в сторону и тот, ко­торый с челкой, прохрипел:

— Пику!

За спиной Сергея затрещали ветви, он оглянулся, и вдруг что-то острое и горячее мягко, как в масло, вошло в него и остановилось. Сначала он даже не ощутил боли, лишь легкий укол. Какое-то мгновение — и острое вышло из него, оставив внутри, в правом боку, тянущую горя­чую боль.

Сергей увидел черный, нечетко вырисовывающийся на фоне светлой стены дома силуэт третьего парня из этой шайки. Он, по-видимому, прятался в кустах за спи­ной Сергея. В лунном свете блестели жирные волосы, в правой опущенной руке голубовато сверкнуло длинное узкое лезвие. А потом вдруг все стало безразличным, не­реальным. В боку уже не было горячо, а тупо, мертво, будто после замораживающего укола. Серебрящиеся молодые листья на деревьях стали один за другим гас­нуть, как маленькие лампочки на новогодней елке, а звездное небо превратилось в огромную воронку, кото­рая стала заворачиваться внутрь, втягивая в себя целые созвездия и расплывчатую луну. Он хотел сделать шаг, но ноги вдруг стали чужими, и, застонав, Сергей пова­лился на левый бок.

Будто сквозь разреженный туман он видел, как сбли­зились три черных силуэта и, пошептавшись, отпрянули друг от друга. Слышал он и разговор их, но отдельные слова куда-то проваливались: — Никак убил... что... будет?! — Заткнись!.. Поздно... об этом. — Может, в воду? .. — Ну... черту!.. Скорее отсюда!.. равно всплы­вет. .. Девчонка милицию... В крутящейся небесной воронке возникли три без­глазых головы с зелеными плоскими лицами. Головы тоже медленно вращались, всасываясь в воронку. Вот они стали вращаться все быстрее и быстрее, прибли­жаясь к узкому горлу. Наконец размазались в сплошное бледно-зеленое пятно и исчезли.

«Амба!» —отчетливо услышал Сергей и закрыл гла­за, проваливаясь в эту бешено раскрутившуюся вселенскую воронку. А навстречу ему из обволакивающей бархатной тьмы разноголосо и округло неслось: «Амба! Амба! Амба! Амба!..»

7

Лиля пришла в больницу минут на пят­надцать раньше: в палаты еще не пускали. В просторном вестибюле на желтых стульях сидели посетители. На ко­ленях сумки и сетки со свертками. Сквозь застекленные двери, за которыми бледно маячили лица ходячих боль­ных, в вестибюль ползли специфические больничные запахи. 

Лиля с досадой вспомнила, что ничего не купила Сер­гею. Ей как-то это в голову не пришло. В прошлый раз, когда ее впервые допустили к мужу после операции, она спросила, не нужно ли ему чего-нибудь, Сергей отрица­тельно покачал головой. Он был еще очень слаб и мало разговаривал. Лежал на спине под байковым одеялом, а к обнаженной ноге его от штатива со стеклянной кол­бой тянулся резиновый шланг. Жидкость в колбе была прозрачной.

Бледный, похудевший и совсем незнакомый лежал Сергей на кровати. Под глазами сине-зеленые тени, губы запеклись. Врач ей сказал, что жизнь его висела на волоске. Была повреждена печень, и слишком большая потеря крови. Три часа пролежал Сергей в кустах без сознания, прежде чем его обнаружили, а нашел его — кто бы мог подумать! — верный Дружок! Пес этой вес­ной жил в конуре, которую ему сделал Генка, и вот ка­ким-то непостижимым собачьим чутьем почувствовал, что хозяин в беде. Оборвав веревку, удрал из конуры, разыскал его в кустах и стал на всю округу выть и лаять. Это было в третьем часу ночи. Лиля не проснулась, а многие соседи слышали. Кто-то с первого этажа вышел пугнуть собаку, которая уже охрипла от лая, и увидел человека, лежащего без сознания. Пес лизал ему лицо н, задрав острую морду, протяжно выл на луну. Рядом валялись дамские лакированные туфельки.