Услышать тебя...

Голос у него срывался с баса на тенор, на лбу алело несколько прыщей. Свой разноцветный с сединой чуб Генка зачесывал набок. Черты лица у него крупные, вы­разительные, глаза синие. Две страсти было у Генки — это рыбалка и электричество. В кладовке стоял большой ящик, битком набитый разными электрическими прибо­рами, проводами, выключателями. Вся улица обращалась к Генке за помощью, если у кого-нибудь выходил из строя утюг, электроплитка или перегорали пробки. И Генка с удовольствием ремонтировал. Ему даже из других домов приносили для починки электроприборы. Ковыряться в утюгах, патронах, выключателях он мог часами. Еще в девятом классе соорудил какую-то адскую машину, на­значения которой так никто и не узнал, потому что, когда Генка включил ее в сеть, перегорели пробки не только в доме, но и на столбе. В результате вся улица оказалась без света. Пришлось вызывать дежурного монтера. Генка потом говорил, что он и сам бы поставил предохранители, да у него не было «когтей», чтобы залезть на столб.

— В прошлом году на Большом Иване я пять лещей огреб, — набив хлебом полный рот, сказал Генка.

— Сеткой?—поинтересовался Сергей.

— На удочку! Одного выволок на два с половиной килограмма. Мам, помнишь, батя еще взвешивал?

— Не помню, — ответила мать. — Чего тебе: картошки или макарон?

— Ты еще заливное из него приготовила, — напомнил Генка, — а Валерка чуть костью не подавился.

— Отвяжись, — отмахнулась мать. Она вывалила из кастрюли на сковородку макароны и поставила на огонь.

— Настоящий рыбак-спортсмен никогда не будет браконьерствовать, — сказал Сергей

— Это верно, — подтвердил Генка. — Одно дело поймать большую рыбину на спиннинг или удочку, другое— в сетку.

— Я очень рад, что у меня такой сознательный брат, — прочувствованно сказал Сергей. — Ты будешь моим помощником. Я слышал, на Большом Иване пошаливают браконьеры.

— Я носом чую, где чужие сети стоят, — оживился Генка. — Мы с тобой их кошкой зацепим...

— И сдадим в рыбоохрану.

. — Зачем сдавать? — удивился Генка. — Самим пригодятся.

— К чему нам сети?

— Перегородим озеро — вся рыба будет наша! — с подъемом сказал Генка.

— А дальше?

— Что дальше? — не понял Генка.

— Куда рыбу будем девать?

— Разойдется .. — неуверенно сказал Генка. Сергей хмуро посмотрел на брата. Генка уткнулся в

сковородку так, что чуб на румяную щеку свесился.

— Сетку твою я в печке сжег.. . — сурово начал Сергей, но Генка, будто подкинутый пружиной, сорвался с места и бросился в кладовку. Вернулся с пустым мешком в руках, лицо расстроенное.

— Моя лучшая сетка. . .

— У тебя еще есть? — взглянул на него Сергей.

— Что я Кобе скажу? Она ведь у нас общая.

— Если хочешь приезжать ко мне на озеро, забудь про сети, — твердо сказал Сергей. — При матери говорю: застукаю — вместе с твоим Кобой сдам в милицию. Ты знаешь, я не треплюсь.

Генка ничего не ответил: встал из-за стола и ушел. Пока Сергей укладывал свои вещи в «Москвич», брата не было видно. Дружок носился вокруг машины, зубами прихватывал мешки с книгами, помогая нести, а на самом деле только мешал. Сергей уже думал, что Генка обиделся и не поедет с ним, но братишка вернулся. Молча засунул в кабину складные бамбуковые удочки, рюкзак и резиновые сапоги.

— Я и без сетки наловлю, — пробурчал он. — Но и жечь в печке капроновые сети — это не дело. Что я Кобе скажу?

— Так и скажи: поймаю с сетями — мало того, что отберу, так еще и акт составлю. . . Я и не знал, что ты стал матерым браконьером!

— В первый раз слышу, — сказал Генка.

— Ты меня понял? — взглянул на него Сергей. Генка отвел глаза. — И больше не будем об этом.

Когда уселись в машину, Генка, бросив взгляд на мать, стоявшую на крыльце, достал из кармана пачку «Беломора», но закуривать не стал, пока не выехали со двора.А закурив, сказал:

— Дашь порулить на шоссе?

Сразу за Сеньковским переездом на Невельском шоссе опрокинулся самосвал. Он лежал на пашне, выставив в небо заляпанное засохшей грязью серое брюхо и все четыре колеса. Кабина смята, стекло разбрызгалось по траве, одна подножка перекосилась. Черное масло тоненькой струйкой стекало в кювет. Дико было видеть мощную машину в таком беспомощном состоянии. Шофер, белобрысый парень в голубой блузе, стоял в

сторонке и озадаченно смотрел на поверженный самосвал. Он даже не взглянул на остановившийся «Москвич». Чтобы самосвал поставить на ноги, нужен кран.

— Как тебя угораздило? — поинтересовался Сергей.

— А ты езжай, — буркнул парень и, переступив с ноги на ногу, сердито сплюнул.

— Кабина вся смята, а у него ни одной царапины,— подивился Генка, глядя в заднее стекло.

Невельское шоссе петляло по холмам, врубалось в тонкоствольные белые рощи, рассекало зазеленевшие поля и пашни, перепрыгивало через неширокие каменистые речки и ручьи, плавно огибало озера. Шоссе манило к себе птиц. Вороны, сороки степенно разгуливали по асфальту и лишь при приближении машины неторопливо уходили на обочины. Малые птахи так и норовили пролететь перед самым радиатором.