Услышать тебя...

И снова Сергей думает о Лиле... Столько лет про­жили вместе, а он, оказывается, совсем не знал ее. Уж если она такая расчетливая и трезвая, то какого черта выходила за него замуж? Любила ли она его? И почему отец имеет такую власть над ней? Неужели из-за денег? Как-то, роясь в шифоньере, Сергей случайно обнаружил под бельем сберегательную книжку на три тысячи руб­лей. Деньги переводились из Андижана. Лиля никогда о них не говорила. И Сергей не стал заводить разговора: положил книжку на место.

Последние два года он постоянно думал о том, что им надо расстаться. Особенно когда появилась Лена. И вот наконец расстались. Безболезненно, без ссоры, а на душе такая тяжесть. . .

Удивительную женщину повстречал Сергей — Лену. Ему бы радоваться, что все так удачно сложилось. Теперь он свободен и Лена, наверное, согласится выйти за него замуж. А о лучшей жене нечего и мечтать! С ней ему легко, в противоположность Лиле, она не мещанка. А ум­нее ее Сергей не встречал женщины.. . Что еще человеку надо? Почему же тогда у него не идет из головы Лиля? Почему?!

Странно, но, узнав, что Лена уехала в командировку, он даже испытал облегчение. Нет, он не собирался с че­моданчиком в руках прийти к Лене и заявить, что вот он теперь свободен... Если бы Лена сказала, что готова свя­зать с ним свою судьбу, Сергей давно бы разошелся с Лилей и женился на ней, но Лена никогда этого не хоте­ла. .. И она никогда не говорила, что любит его. «Ка­жется» или «как будто люблю» — это говорила. .. Да и вообще, что это такое — любовь? .. с Почему каждая встреча с Леной для Сергея — ра­дость? Всякий раз, нажимая кнопку звонка ее двери, он испытывает волнение. Всплеск радости в ее глазах, улыб­ка — все это наполняет его счастьем, звучит в душе пре­красной музыкой. Ему нравится все в ней: изгиб бровей, поворот шеи, гамма поминутно меняющихся оттенков в ее глазах. Нравится смотреть, как она поправляет волосы, вскидывая вверх тонкие руки, даже как курит, задум­чиво выпуская дым из ноздрей.

Неужели все это лишь оттого, что они редко встре­чаются? А если станут жить, как муж и жена, все кон­чится? Ведь и Лена говорила, что очень этого боится.

Что же нужно сделать, чтобы любовь никогда не кон­чалась? ..

Вспомнилась одна из последних встреч с Леной... Это было в больнице. Она стремительно вошла в палату. Белый халат, перетянутый поясом, ничуть не портил ее стройную фигуру. И хотя Сергею еще не разрешали вста­вать, он поднялся и вышел с ней в длинный, пахнущий лекарствами коридор. Они сели на широкий белый под­оконник и долго молча смотрели друг другу в глаза. Вот тогда и показалось Сергею, что в огромных блестящих глазах Лены наконец появилось то, чего он давно ждал.

— Я все расскажу жене, — сказал он. — Я много ду­мал и понял, что не могу так... Ты и она. Для себя я вы­брал давно: только ты!

— Для себя... — повторила она. — Тебе легче, ты вы­брал. ..

— А ты?

— Как ты похудел, — сказала она. — Тень прежнего Сергея.

— Были бы кости, мясо нарастет, — усмехнулся он и посмотрел ей в глаза: блеск исчез, наверное, она повер­нула голову и теперь свет из окна иначе падал на ее лицо. — Ты мне не ответила.

— Что ты хочешь от меня услышать? Я каждый день думаю о тебе. Когда я увидела тебя после операции, мне стало страшно. .. Почти так же, как в тот миг, когда мне сообщили о смерти мужа... Я подумала, что прино­шу самым близким людям несчастье! Это какой-то рок! Сначала он, потом ты. . .

— Я ведь жив... — заметил он.

— Мне стало жутко, когда я подумала, что потеряю тебя... Я сидела возле тебя — такая милая сестричка в очках разрешила мне — и молила всех святых, чтобы ничего с тобой не случилось... Если женщина так переживает, значит, любит, верно, Сергей? Любит, да?..

Позже он понял, что Лена спрашивала себя. И все это говорила самой себе. . .

Это потом он понял, а тогда был счастлив, что нако­нец услышал от нее, что и она его любит... Будь он внимательнее и не столь самоуверен, он понял бы и другое: спрашивать-то она спрашивала, а вот ответить так и не ответила...

Асфальт был черным и еще мягким. Совсем недавно прошли здесь дорожные машины и железные катки. На обочинах опрокинутые заграждения, кучи щебня, припо­рошенные красной пылью асфальтовые лепешки. «Мо­сквич» разогнался не на шутку. Стрелка спидометра дро­жала на ста километрах. В железное днище с шумом сея­ла мелкая асфальтовая крошка. Ни полей, ни рощ, ни де­ревень не видно. К шоссе придвинулся настоящий лес. Высоченные сосны и ели, ярко-зеленые приземистые ку­сты можжевельника. Меж черных растрескавшихся пней желтели на длинных розовых ножках круглые головки одуванчиков, голубели в траве незабудки и колокольчики, маленькими солнцами разбрызгивались по краю придо­рожной канавы высокие тонконогие ромашки. На пусто­шах золотом вспыхивали кусты высокой пижмы, розовел в зелени трав нежный кипрей.