Услышать тебя...

Сбросил трусы и, сверкая белыми ягодицами, с шу­мом плюхнулся в озеро. Выкупавшись, сразу подобрел, заулыбался. Сергей угостил его холодной окуневой ухой — окуней он натягал удочкой прямо с берега — и крепким душистым чаем. Чай он приготовил на плите, сложенной из красного кирпича под открытым небом. Разжечь плиту было нетрудно, а тяга всегда хорошая. Сергей тут же возле плиты сколотил еще обеденный стол и две скамейки, а для посуды оборудовал полку. Посуду не нужно было и вытирать. Разложишь на полке, и че­рез несколько минут она сухая.

За четыре дня, что Сергей провел в своем новом жи­лище, шофер был его первым гостем. Лодки он видел на озере, а к берегу никто не приставал. Хуторские плоско­донки стояли на приколе за травянистым бугром. Отсюда их и не видно. У хуторских была к озеру проложена своя узкая тропа. Иногда Сергей слышал отдаленные голоса, стук, всплеск весел. Но кто живет на хуторе и сколько там человек, не знал.

Шофер уехал, а Сергей с увлечением занялся уста­новкой подвесного мотора. Хотя Вологжанин и жаловал­ся, что туго у них в рыбоводстве с лодками и моторами, прислал все новое. Раздевшись до пояса, Сергей вето­шью обтирал густую рыжую смазку с мотора, подтягивал ключами и отверткой гайки и винты. Спущенная на воду «Казанка» радовала глаз свежей голубизной.

Легкий ветерок, тянувшийся с озера, обдувал лицо. На душе будто бы стало спокойнее. Он в полной мере начинал ощущать радость новой, еще неизведанной жиз­ни. Все приходилось делать самому: от уборки по дому до приготовления еды. И все делал с удовольствием. По­года стояла великолепная. Рано утром восходящее солн­це будило его. Да и не одно солнце — лесные птицы рас­певали под окном. Ласточки неутомимо таскали пух и сено в свои гнезда, слепленные под самой крышей. При­летал из бора дятел. Искоса поглядывая на Сергея, обстоятельно выстукивал все четыре сосны и улетал. Однажды Сергей насадил на сук кусок хлеба, и дятел, поколдовав на вершине дерева, спустился и принялся клевать. Крошки подбирали на земле синицы. Вертля­вая сорока заинтересованно поглядывала на птичью воз­ню, а когда Сергей спустился к озеру, тут же вспорхнула на сук и, прогнав дятла, ловко стащила расклеванную горбушку и улетела с ней на соседнюю сосну.

Дружок на птиц не обращал внимания, хотя воробьи и синицы без всякого зазрения совести клевали из его плошки. Стоило Сергею поставить на землю алюминие­вую тарелку с остатками супа, как воробьи налетали на нее. И пока полусонный Дружок лениво брел к тарелке, разбойники жадно хватали крохи. Улетали они, когда собачья морда опускалась в плошку.

Дружок был на редкость миролюбивый и поклади­стый пес. Нору ласки он обнаружил сразу. Долго обню­хивал ее, даже попробовал лапами покопать, но потом успокоился. Судя по всему, прошлой ночью он поближе познакомился с диким зверьком. Сергей проснулся от громкого собачьего визга и лая. Сначала подумал, что кто-то приехал, но при виде человека собаки не так лают. Скоро Дружок успокоился, и Сергей снова заснул. А утром увидел на нежном собачьем носу глубокую ран­ку. Высовывая длинный красный язык, Дружок виновато смотрел на хозяина и облизывал распухший кончик носа, С тех пор пес старательно обходил круглую дыру, веду­щую под крыльцо.

Еще солнце огромным раскаленным шаром висело над озером, а сосны купались в жарком предзакатном пламени, еще не умолк в ближней роще соловей и в при­брежном кустарнике изредка вскрикивала иволга, а ей грубовато отвечал коростель-дергач, когда Сергей, от­толкнувшись металлическим веслом от берега, в первый раз вышел на своей «Казанке». Мотор, с которым он про­возился полдня, легко завелся, и лодка, подняв за кор­мой переливчатый бурун и задрав нос, помчалась вперед. Видно было, как брызгала в разные стороны напуганная уклея. Из-под круглых лопушин, распластавшихся на ти­хом плесе; вывернула большая щука и, сверкнув золо­тым брюхом, ударила хвостом. Дружок, сидевший на носу, проводил ее взглядом и снова неподвижно замер.

Как всегда перед заходом солнца в погожие дни, на озере было торжественно-тихо. В величественном непо­движном зеркале отражалось небо с редкими, окрашен­ными в ярко-багровый цвет облаками. Парящий над озе­ром ястреб так явственно отражался в воде, что терялось ощущение реальности: небо и озеро казались одним це­лым гигантским сосудом без дна и верха. Он выключил мотор. «Казанка», оставляя за кормой широко расходя­щийся багровый след, скользила вперед, мягко журчала вода вдоль железных обтекаемых бортов, тоненько поса­пывал разгоряченный мотор.

Празднично осветился его небольшой деревянный дом на берегу, могуче высились сосны, косо разрезавшие сво­ими длинными тенями ярко-зеленую с крапинками одуванчиков лужайку. Разбросал на бугре свои несколько черных домишек хутор. В огороде, меж капустных грядок, копошилась женская фигура в светлом платье. Вокруг опущенной головы нимбом светились волосы.