Услышать тебя...

— А может, лучше на моторке подскочим к ним? — предлагал он и тут же браковал свои идеи. — Не го­дится! Могут перемёт и рыбу вывалить за борт. Но куда они с рыбой пристанут? Мы ведь не знаем? Как рванут на моторе на другой берег Большого Ивана, а мы бегом за ними по бережку? Не годится! Вот что я надумал. Садимся в газик и едем. Напротив остро­ва станем и будем следить. На машине мы их всегда догоним.

Этот план Сергею понравился. Пока Слон обувался и заводил машину, Сергей зашел в дом. Двустволка и патронташ висели над раскладушкой, на которой спала Наташа. Сергей на мгновение задержался на пороге, при­выкая к темноте. Ему не хотелось зацепить за что-нибудь и разбудить девушку. Он явственно слышал её ровное дыхание.

Сергей приблизился к раскладушке и, касаясь ногами жёсткого ребристого края, потянулся за ружьем. Краем глаза он видел смутно белеющее лицо девушки, её полу­открытые губы, разбросавшиеся на примятой подушке волосы. Когда он снял ружьё и потянулся за патронташем, ресницы её дрогнули и взлетели вверх. На Сергея с лю­бопытством смотрели два мягко поблескивающих глаза. Она не вскрикнула, даже не изменила позы. Губы её закрылись и раскрылись, Так иногда бывает у детей, когда они не знают, что им делать: заплакать или засмеяться.

 — Это ты? — прошептала она.

Сергей сорвал с крюка патронташ и отступил от рас­кладушки. Она живо повернулась на бок и приподняла голову, упираясь локтем в матрас.

— Я тебя разбудил, прости, — пробормотал Сергей, досадуя на себя: чего доброго, девчонка вообразит, что он смотрел на неё или хотел поцеловать.

— Зачем тебе ружьё? — спросила она, и он подивился её зоркости: как кошка, видит в темноте.

— Ружьё? — пробормотал Сергей, не зная, что ска­зать. — Да так, понадобилось...

Она стремительно поднялась с раскладушки, плед мягко соскользнул на пол. Наступая на него, в одних трусиках и бюстгальтере она подошла к Сергею.

— Это опасно, Серёжа? — шёпотом спросила она, заглядывая в глаза. — Вы что-то с Женькой затеваете.

— Вот чудачка! — рассмеялся он. — К завтраку ку­ропатку принесем. Жирную!

— Ты меня обманываешь, — вздохнула она. Высокая, стройная, она купалась в лунном свете, и глаза её излучали мягкий зеленоватый блеск. Она была совсем близко, он видел, как легкий сквозняк — он не закрыл дверь — колышет за её спиной распущенные во­лосы. Протяни руку и дотронешься до золотистых де­вичьих плеч.

Какое-то мгновение он заколебался и, чувствуя внутри сладкую щемящую боль, отступил с лунной дорожки в тень. Он уловил в её голосе искреннюю тревогу за него, волнение. Это было неожиданно и приятно. Как и там, в больничном парке, он почувствовал в ней близкого человека.

— Спи, Наташка, — сказал он с грубоватой нежно­стью и вышел из комнаты, прикрыв дверь.

На дороге уже негромко урчал газик. Белая лохма­тая голова Мальчишкина упиралась в брезентовый верх кабины.

— С богом, — сказал Слон, включая сцепление.

Сергей сидел на пне, трясся от предрассветного холо­да и клял себя за то, что не захватил куртку. Солнце ещё не взошло, но в той стороне, откуда оно должно появиться, полыхали зарницы и узенькая полоса неба, та самая, которая на горизонте сливается с землей, мед­ленно алела, отбрасывала зловещий багровый отблеск на редкие перистые облака, будто веером раскинувшиеся над тихим сонным озером. Чуть слышно поскрипывали камышовые листья.

Густая крупная роса усыпала всё вокруг. Под её тя­жестью сгибались тонкие травинки, слиплись белые лепе­стки ромашки, ощетинился каплями сиреневый дикий клевер, на каждом листе, на каждой сосновой иголке ви­сели блестящие капли. У Сергея было такое ощущение, будто и он весь покрыт холодной росой.

Женя Мальчишкин, прислонившись широкой спиной к корявому сосновому стволу, сладко спал, приоткрыв рот. На мощной загорелой шее в такт дыханию чуть за­метно двигался кадык. С сосны на его белую голову про­сыпалась коричневая труха и сухие иголки.

Прямо перед ними, загороженное редкими могучими соснами, расстилалось озеро Большой Иван. Пока было темно, Сергей не заметил никакого тумана, а сейчас, когда близился восход солнца, вдруг произошло чудо: будто из зелёных глубин, с самого дна всплыл негу­стой разреженный туман, оторвался от подёрнутой рябью смолисто-ртутной воды и неподвижно повис в воздухе.

Сергей зачарованно смотрел на это чудо природы и не сразу уловил шум автомобильного мотора. А когда до него дошло, вскочил и, повернувшись лицом к лесу, прислушался. По лесной дороге к озеру приближался грузовик. То, что грузовик, Сергей определил по гулу двигателя. Дорога проходила в двадцати — тридцати метрах от того места, где они расположились. Сергей возблагодарил судьбу, что догадались убрать газик с дороги и подать в глубь леса, где он был надёжно укрыт в ольховом кустарнике.

Сергей бесцеремонно растолкал Мальчишкина. Тот ошалело захлопал белёсыми ресницами и хрипло сказал недовольным голосом:

— Не дал такой сон досмотреть! Я её нёс на руках, а кругом цветы, солнце...

— Потом расскажешь, — оборвал Сергей. — Слы­шишь, едут!