Услышать тебя...

— Пожалуйста, — почему-то развеселилась она. — Разденься и выкупайся. Это наверняка вернет тебе хо­рошее настроение.

Вскочила с песка, оставив неглубокую круглую ямку, и, рассмеявшись, быстро зашагала навстречу Мише Сул­танову, который шлёпал к ним по воде вдоль берега.

— Сергей! — возбужденно кричал он. — Тридцать два окуня! У тебя тут под носом настоящий садок, только успевай вытаскивать.

— Ну вот, а боялись, что ухи не будет, — рассеянно сказал Сергей, глядя на девушку.

Наташа взяла у Султанова кукан с бьющимися окунями, покачала головой.

— И не жалко вам бедную рыбу?

— Ты ещё пиявку пожалей, — усмехнулся Миша и, шлёпнувшись на песок, принялся сдирать со щиколотки извивающуюся чёрную тварь.

— Больно? — Наташа опустилась рядом с ним на ко­лени и, наклонив голову, стала смотреть. Дотронуться до пиявки она не решилась.

— Сергей, ударь в колокол! — весело шумел Миша, пиявку он вдавил пяткой в песок и улыбался. — Пора костер разжигать!

— Я буду помогать, — вызвалась Наташа. — Говори­те, что мне делать: костёр разжигать или рыбу чистить.

Костёр ярко пылал в ночи, выбрасывая в звёздное небо снопы искр. Кто сидел, кто полулежал, но все смо­трели на огонь. В стороне перевёрнутый котел из-под ухи, опустошенные бутылки. Сергей то и дело подбрасы­вал сухие еловые лапы. Раздавался треск, будто на ско­вородке шипело сало, затем вверх лошадиной гривой вздымалось яркое пламя. Красные отблески плясали на лицах, заставляя тех, кто сидел совсем близко, отодви­гаться от жара в прохладную ночь. Костёр на берегу отражался в озёрной воде и, по-видимому, был виден издалека,

— Знаете, о чём я мечтаю, братцы? — говорил Женя Мальчишкин. — Закончить университет, приехать сюда на Большой Иван и своими собственными руками по­строить хороший светлый дом.

— Самое подходящее место для философа, — усмех­нулся Блохин. Он лежал, положив голову на коле­ни Капы, и смотрел в небо. Длинные светлые волосы, зачёсанные назад, слиплись после купания в отдельные пряди.

— Я сам буду дом строить, — Слон вытянул перед собой две большие крепкие руки. — Вот этими рычага­ми. Построю дом, посажу яблони, вишни и буду в шко­ле ребятишек уму-разуму учить.

— Сколько тебе ещё учиться? — поинтересовался Сергей.

— Последний год. Сдам государственные экзамены и со студенческим отрядом поеду в Казахстан. На три месяца. Как раз на дом и заработаю. Там много платят, а у меня шесть разных профессий. Могу на бульдозере, самосвале, могу дома строить и колодцы копать. Я ведь каждый год куда-нибудь езжу. 

— Что же тогда здесь прохлаждаешься? Мальчишкин взглянул на Сергея и улыбнулся. Лицо у него широкое, открытое. Выгоревшие добела волосы чёлкой спускаются на лоб. Небольшие светлые глаза глубоко посажены. Голос немного хрипловатый.

— Сегодня что у нас, пятница? А в среду я уже буду в Мурманске, а оттуда с ихтиологами в Терский район, на глухие ламбины, так называют там лесные озёра. Го­ворят, палец сунешь в воду, а рыба уже хватает.

— На палец не ловил, — усмехнулся Сергей. Наташа почти не вступала в разговор. Вино она тоже не пила и держалась несколько отчужденно от всей ком­пании. Подобрав под себя длинные ноги, сидела на своей брезентовой куртке и пристально смотрела на огонь. И блики плясали в её широко открытых глазах. Иногда губы девушки трогала лёгкая задумчивая улыбка. Не­сколько раз Сергей поймал её отрешённый взгляд. Пря­мая, как камышинка, сидела она немного в стороне от костра, и по длинным волосам её струились дрожа­щие красноватые всполохи. Сергей ободряюще улыбнул­ся ей, но она не ответила. Всё так же прямо и открыто смотрела ему в глаза с непроницаемым выражением на лице. Он подумал, что она, наверное, и его сейчас не видит.

Наблюдал Сергей и за Женей Мальчишкиным. Этот огромный и сильный парень всё больше ему нравился. Явно не глуп, многое повидал в своей беспокойной бро­дячей жизни, много поездил по стране, не лишен чувства юмора. А все эти скандалы и драки — это от избытка энергии, переполнявшей его.

Мальчишкину двадцать четыре года, он уже успел жениться и развестись. У него двухлетняя дочь. Обо всем этом, ничуть не смущаясь и не выставляя себя в наивы­годнейшем свете, поведал сам Слон. Он не скрывал, что любит жену и во всём виноват сам: мало уделял ей вни­мания, одно время много пил и гулял, а потом эти еже­годные отлучки на два-три месяца. Другие с молоды­ми женами на юг едут, а он с экспедицией забирается в такую глушь, где и нога-то человеческая до них не сту­пала.  Вот и достукался, потерял жену. Несколько раз просил её вернуться к нему, но она отказалась наотрез, а с родителями её он, Женя, в большой дружбе.

На одном месте Слон не мог долго сидеть. Он уже раз пять вставал и уходил. То хворосту принесёт, то за картошкой в дом сбегает и в золу закопает. А сейчас встал и, снимая рубашку на ходу, пошёл купаться. Не­много погодя послышался тяжелый всплеск, уханье и гогот.