Усмирившая волны

Белладонна сжала слегка дрожащие руки у меня на поясе.

— Я готова.

В тот момент я поняла, что она напугана. Ей страшно отправляться в Глубину, страшно, что наш Отец, возможно, отправил ее на смерть. Не сомневаюсь, что если эта мысль посетила меня, то она посетила и ее. Белладонна была кем угодно, но только не дурочкой.

И, должна признать, я сама была более чем напугана. Что может быть лучше для избавления от нас обеих, чем отправление в политический ураган, который уже убил нескольких послов? Отец чистеньким выйдет из этой истории, а о нас ловко позаботятся, не оставив и единого пятна на репутации короля.

Мои внутренности сжались.

— Эш.

Только его имя, ничего больше. Его глаза золотисто-медовые и непоколебимые, как скала, встретились с моими.

— Все будет хорошо, Ларк. А если нет, то я приду за вами обеими.

Он отступил, чтобы дать нам больше свободного пространства. Сфера вокруг нас вдруг показалась больше и более пугающей, чем когда я путешествовала с ним. Коснувшись острова, другой рукой я повернула повязку.

Белладонна дрожала рядом со мной.

И мир вокруг нас засосало в водоворот живых воспоминаний Белладонны.

Червивое дерьмо и зеленые палочки, я совершенно забыла об этом.

Глава 4

Удары градом сыпались на ее голову снова и снова.

— Пожалуйста, мама! Я не это имела в виду.

Но боль не прекращалась. Упав на пол, Белладонна почувствовала, как из носа пошла кровь. Слезы застилали глаза. Попытки отстраниться от ударов не помогали, это только сильнее злило мать. Белладонна даже не была уверена в том, что именно сделала неправильно. Что бы это ни было, оно привело мать в ярость. В большинстве случаев девочка не знала, какой именно поступок взбесит мать.

Кассава подняла ее за волосы.

— Да как ты могла хоть словом обмолвиться с этой потаскухой? Она ничтожество по сравнению со мной. НИЧТОЖЕСТВО!

Улани. Должно быть, это про нее. У Отца появилась новая любовница, красивая и добрая. Она угостила Белладонну пирогом, который сама испекла. Улани расчесала ее волосы и прижимала к груди, пока Белладонна тихо плакала. И откуда мама это узнала?

— Рассказывай, что ты ей наговорила. — Кассава выплевывала слова, отмечая каждое звонкой пощечиной.

— Я ничего не говорила, ничего! Она угостила меня пирогом. Он мне даже не понравился.

Хотя, это неправда — пирог был с клубникой, которую Белладонна обожала. И Улани испекла его для нее, специально для нее.

— Тогда кто тебя заплел?

Слова были убийственно тихими, и Белладонна знала, что сейчас случится, знала, что ее поймали на лжи. Она попятилась. За шесть лет жизни она успела изучить перепады настроения своей матери, и ложь была единственным шансом избежать побоев. Даже если ее поймают, это может стать единственным шансом выжить.

— Это не Улани, это не она.

— Маленькая лгунья.

Удары повторялись снова и снова, сыплясь градом, который, казалось, никогда не закончится. Боль пронзала ее, и в какой-то момент Белладонна подумала, что будет, если в этот раз она не очнется. Было бы хорошо. Нужно просто уснуть, и боль исчезнет. Богиня-мать снисходительна. По крайней мере, девочка на это надеялась. Возможно, Богиня-мать выглядела как Улани. Да, она с легкостью могла себе такое представить.

Удары прекратились так же внезапно, как и начались, и Белладонна осталась лежать на полу, дрожа и скорчившись от боли. С раненым телом и душой. Совершенно одна. Ей было страшно. Наступила ночь, и она заползла в угол, взяв свое любимое маленькое именное сине-зеленое одеяльце и легла на него.

— Мама, — прошептала она, — мама, почему ты не любишь меня?

Я изо всех сил вырвалась из воспоминания, не в состоянии переварить еще одну правду о своей семье. Я отползла от Белладонны, и меня вырвало. Зарывшись пальцами в горячий песок, я пыталась вдохнуть между всхлипами, которые сотрясали грудь. Жалость и печаль переполняли меня. Она была всего лишь маленькой девочкой — такой крошечной и такой напуганной. Чувство печали исчезло в мгновение ока, сменившись вспышкой ярости, такой сильной, что помутилось зрение.

Это продолжалось так много лет, а Богиня-мать ничего не сделала. Ничего, она просто позволила одной из своих маленьких дочерей страдать. Я направила свою силу глубоко в землю. Ярость, которую я ощущала, была сродни той, когда я потеряла Брэмли.

— Ты позволила, чтобы они страдали. ПОЗВОЛИЛА! — Я выкрикивала слова даже не думая о боли, которая охватит меня, когда я потянусь к силе. Земля задрожала так неистово, что содрогнулся весь остров, послав океан прочь от берега с такой скоростью, что рыбы остались подпрыгивать на мокром песке.

— ОТВЕТЬ МНЕ! ПОЧЕМУ? — Я не могла сдерживать ни ярость, ни боль, ни потерю. Белладонна была копией своей матери. Но когда-то и она была ребенком. Ребенком, который нуждался и был достоин любви и защиты. И все же, она была оставлена на милость матери, которая была какой угодно, но только не заботливой.

— Ларк, ты спятила? — закричала Белладонна, схватив меня за руки и потащив с пляжа. — Вода возвращается.