Усобица триумвирата (СИ)

- Твоя правда, - простившись с ним ненадолго, оставив ему Глеба, чтоб посмотрел, как всё устроено, Святослав дошёл до шатра брата, где тот уже укладывался спать. Отведя полог, князь спросился: - Можно?

- Свят! – обернувшись, Всеволод поправил расстёгнутую рубаху. – Вот уж не ждал! Дай поцеловать тебя!

- И я не ожидал видеть тебя здесь, - они расцеловались в щёки, по-христиански, трижды.

- Но ты знаешь, почему всё так?

- Успел понять по увиденному, а потом и поведали.

- За что Господь посылает нам вечно это испытание? Думали, с печенегами разобрались, и заживём спокойно, и вот – опять!

- Это для того, чтоб духом не обратиться в мякину, - посмеялся Святослав, - кто живёт без забот и хлопот, как садовый цветок, тот потом, подобно ему, при дуновении ветра и жарком солнце вянет.

- Ты так рано едешь – не опасен ли был путь? Не пострадал?

- Обошлось. Вот, завидев орды беспокоился, но, к счастью, напрасно, - князь Черниговский понимал, что едет первым с полуденной стороны, и ему придётся быть вестником грустной новости.

- Благодарю тебя за Шимона Офриковича снова, Свят! Думаю, что торки бы могли решиться на нападение, если бы не его вооружённые воины. Не будь его здесь, и я бы не знал, где взять силы для отпора[9]?

- Благодарность ни к чему, лишь бы на благо Руси и нашему спокойствию, - Святослав присел на низкую скамеечку, застланную покрывальцем, - но раз уж тут Шимон, ты зачем Переяславль покинул?

- Во-первых, разве не князь должен войска направлять? Предводительствовать?

- Оно так.

- Во-вторых, дома я докучаю сейчас Настеньке, - смущённо посмеялся Володша, - лучше тут побуду.

- Она не оправилась ещё от потери нерождённого чада?

- Немного. Мы постились по всем правилам, исповедовались и перед Рождественским постом, и после, ни одной службы не пропустили, но она, во искупление грехов, решила продлить аскезу. Вот, надеюсь, когда вернусь – воссоединимся с нею, - князь вновь сконфузился, отводя глаза, - прости, что говорю о таком сокровенном, семейном, но тяготой не с кем было больше поделиться, - Всеволод перекрестился, словно откровенность была очередным грехом.

- Я понимаю тебя, - улыбнулся Святослав, - сам себя монахом чувствую, всю зиму без жены. От Вячи что-нибудь слышно?

- Писал ему, и он мне, но не виделись. В грамотках его всё складно, не жалуется.

- А супруга его?

- Как же я ей напишу? А он о ней не упоминал.

- Попросил бы Анастасию – она бы написала, - собравшись с мыслями, Святослав решился, - весть я везу из Византии, из Царьграда пришедшую. Неутешительную весть.

- Что случилось? – серьёзно взглянул на него брат.

- Настин отец умер, император Константин.

- Господи! – перекрестился Всеволод и, сомкнув веки, быстро прочитал молитву за упокой. – Как невовремя! - сорвалось с его губ следом.

- А что, было бы более подходящее время для его смерти?

- Нет, конечно, нет, - покачал он головой, - это всё мои думы о самом себе, грешном. Сразу как-то помыслилось, что теперь ведь Настенька пост продлит трауром…

- Он умер вскоре после Рождества, уж больше двух месяцев прошло!

- Да, но она-то узнает об этом только сейчас! Она после смерти нашего отца сорок дней постилась, а то её собственный скончался!

- Ну, что сказать? Терпи, Володша, - Святослав поднялся, - ладно, не буду более отрывать ото сна, и сам пойду на покой, завтра продолжать путь.

- В Киев поедешь?

Об этом князь Черниговский заранее успел не раз подумать.

- Нет, потом. Сначала до детей и Лики доберусь. Не хочу больше задерживаться.

Двое суток спустя, наконец, показался Чернигов. Обсушив на причале вёсла, гребцы стали выбираться со струга, но князь спрыгнул первым, не дождавшись сходней. Никаких гонцов вперёд не высылал, даже быстрого Перенега не отправил предупредить о своём приезде, оставил их с Глебом далеко позади, мчась на холм и здороваясь на лету с боярами или дружинниками, которые его узнавали и удивлялись, что за странный князь правит в их городе? Никаких церемоний, почётного въезда, торжественного возвращения! Бежит, как мальчишка, будто и не князь вовсе, а мелкий посыльный. Вот вам и сын стяжателя и любителя роскоши и важности, Ярослава! Яблоко от яблони, оказывается, далеко способно укатиться.

Достигнув теремов, Святослав через ступеньку взмыл на крыльцо и, напугав внезапностью двух челядинок, пронёсся дальше – на женскую половину. Чуть не снёс на повороте Алова, задержался на секунду, пожал тому руку и, не успел воевода и рта раскрыть, как князь уже исчез.

Дверь в светлицу распахнулась. От нерассчитанной силы громыхнула о стену. Женщины и девицы вздрогнули, выпустив из рук шитьё и вышивание. Глаза Святослава сразу же нашли Киликию, сидевшую у окна в окружении детей. Ничего он больше не видел, кроме неё, её ясных голубых глаз, встретившихся с его взглядом.

- Выйдите, - велел князь, и, хотя тон не был грозным, повторять не пришлось. Нарочитые и челядь потянулись ручейком на выход, торопливо и сбиваясь в дверном проёме. Подождав, когда останутся одни, Святослав сделал шаг вперёд, прошептав: - Лика…