Усобники

Пробудился как-то князь, а на траве первая изморозь, белый мучной налет.

Вот и зима, — сказал Федор, — видно, сидеть мне здесь до тепла.

Он подолгу смотрел в небо. Теперь оно чаще было затянуто тучами и брызгал дождь. Федору становилось грустно. Скоро снега завалят степь, и дорога на Русь до весны будет заказана. А дома бабы уже вовсю топят печи, в хоромах жарко, а здесь, в шатре, от жаровни какое тепло! Ко всему от конины и кумыса в животе урчит. Сейчас бы щей горячих с кислой капустой да квасу ядреного!

Но вот заглянул в шатер мурза:

Э, конязь Федор, хан зовет!

Ногай восседал на высоких кожаных подушках в одиночестве, скрестив ноги калачиком, и свет жировой плошки освещал его широкоскулое лицо с приплюснутым носом. Он смотрел на князя сквозь щелочки глаз.

Ярославский князь поклонился.

Садись, Федор.

И Ногай замолчал. Безмолвствовал и князь. Выждав время, Ногай заговорил:

Ты приехал с Зейнаб?

Она здесь, хан, в твоем кочевье.

Кхе. Я знаю. Я хотел услышать об этом от тебя, конязь.

Она ждет, когда ты позовешь се.

Разве ей мало внимания уделяют женщины Орды?

Зейнаб довольна.

Я слышал, конязь, ты рвешься в Урусию?

Истинно, хан, я так давно покинул удел.

Твой удел — лесной край. Почему урусы любят лес? Чем он лучше степи? Разве здесь мы не из одного казана едим и не из одной чаши кумыс пьем?

Великий хан, степь всегда несла русским беды. Набеги и разруха — все со степи. Вам, кочевникам, степь — ваш дом.

Кхе. Ты говоришь истину. Мы — дети степи. А скажи мне, Федор, отчего вы, урусские конязья, грызетесь между собой?

Федор хотел ответить, что и ханы друг другу враги. Вот и Ногай подослал убийц к хану Золотой Орды. Но промолчал, а Ногай, прищурившись, заметил:

Ты приехал сказать мне, что вы, удельные конязья, не любите великого конязя Димитрия? Но я дал ему ярлык…

Дмитрий коварен, он обманывает тебя.

Кхе!

Ногай еще больше прищурился, и на его лице мелькнула коварная усмешка:

Я верю тебе, Федор. Когда отвоют метели и в степи появится первая трава, наши кони отъедятся и мои воины затоскуют, я пошлю с тобой тумен.

Не успел ярославский князь ответить, что это будет нескоро, как Ногай снова сказал:

Я позову тебя, Федор, когда мои воины поскачут на Русь.

* * *

Ногай мог подтвердить ярлык на великое княжение, но Ногай мог и отнять его. Тогда он пошлет против Дмитрия орду.

Позвал великий князь воеводу Ростислава и спросил:

Как мыслишь, Ростислав, когда ожидать татарскою набега? Ведь не в гости ярославский князь к Ногаю отправился!

Да уж не на кумыс. Коли до осени не накинулись, то надобно ждать будущего лета, когда конь татарский откормится.

Я с тобой согласен.

Княже, почто бы Федору на тебя недовольство таить?

Городецкого князя происки, я так думаю.

Я-то мыслил, притих Андрей.

Дай-то Бог!

Воевода потоптался, не решаясь сказать, но Дмитрий спросил:

Что еще, Ростислав?

Слышал, тверской князь Михаил женится на Ксении?

Какой Ксении? Уж не Бориса ли Ростовского дочь?

Она самая.

Видел ее, будучи в Ростове. Она с сестрой Анастасией, когда та еще женой Андрея не была, обедню в храме стояли.

Воевода откашлялся в кулак.

Еще чего, Ростислав?

Мыслится мне, княже, не стало великой княгини Апраксии, а жизнь-то продолжается.

Ты это к чему?

Я вот сказываю: может, и тебе, княже, жену в хоромы ввести?

Дмитрий удивленно посмотрел на воеводу:

Эко тебя, Ростислав, поперло. Да жена-то мне к чему? Не молод я годами, не жеребенок-стригунок, какой в табуне взбрыкивает. А на потеху люду стоять под венцом? Нет, Ростислав. Меня иные мысли гложут. Пора мне покоя в келье искать.

Воевода отшатнулся:

Пустая речь твоя, княже. Начал за здравие, а кончил за упокой. Вон о кознях Федора Ярославского заговорил, так и думай, как бы козней его поберечься…

Усмехнулся Дмитрий:

Твоя правда, нам княжьи распри покоя не дают. Как-то во сне явился ко мне отец, Александр Ярославич, и спросил: «К чему ты, сыне, за великий стол держишься?» Вот я, воевода, и думаю: к чему? Княжить бы мне ноне в Переяславле-Залесском, заводить сети в Плещсевом озере. Поди, помнишь, Ростислав, какая там рыба ловится?

Воевода рассмеялся:

Наша переяславльская сельдь всем сельдям рыба. Особенно соленая. А свежая в пироге подовом.

Вот видишь, а ты спрашиваешь, отчего на покой!

Разговор изменился:

Не Зейнаб ли потянула Федора к Ногаю? Не взыграла ли в ней кровь татарская?

Погодим, княже, чем все обернется…

Ушел Ростислав, а князь Дмитрий вспомнил сказанное им о женитьбе. Как можно без любви жениться? Древние мудрецы утверждали, что влечение мужчины к женщине — это поиск двух частей единого, и коли такое сыскивается, то это и есть настоящая любовь.

Вздохнул, промолвил:

Апраксия, Апраксия, может, ты и была второй половиной?

* * *

Зима ворвалась в степь холодными дождями, редкими согревами на скудном солнце, и снова непогода, наползали тучи, и следовали унылые дни.

Волновались на ветру седые ковыли, переливались неспокойным морем.

Дожди сменились заморозками, особенно в ночи, срывался снег. А вскоре он укрыл степь белым покровом.