Усобники

Княжич Юрий уверен: если ему не удастся склонить на сторону Москвы хана Тохту, князь Андрей снова приведет ордынцев и беда постигнет Московское княжество.

От предстоящего — встать перед грозными очами могущественного Тохты — Юрию становится страшно, его пробирает внутренний холод от самого живота. Мнится ему: вот он на коленях перед ханом, вот палач волочет его на казнь, уже занес над ним саблю…

Все ближе и ближе конец пути, и сон у Юрия делается беспокойным, а ночи длинными, утомительными. Если бы вновь очутиться в Москве и не чувствовать ужаса от будущей встречи с ханом! Он вспомнил прежнюю жизнь, и она почудилась ему прекрасной и далекой. Юрий молил Бога быть к нему милосердным в этом ужасном логове, где каждый захочет вцепиться в него, московского княжича…

На исходе мая-травня показалась столица государства Золотой Орды: ханский дворец и мечети, дворцы вельмож и дома, обнесенные глинобитными заборами, нравославный деревянный храм и синагога и еще множество иных построек огромного города Сарая, заселенного разноплеменными народами, города, на много всрст при ленившегося к полноводной Волге-реке.

Провожая сына, князь Даниил напутствовал его:

В Сарае перво-наперво навести владыку. Епископ Исмаил подскажет, кто у хана в особой чести. С того и начинай, одари. Как вельможи нашепчут Тохте, так и отзовется.

А еще велел передать князь Даниил владыке кожаный кошель с деньгами на храм.

Нищ дом Христа в средоточии неверных, и нищ приход, а страждущих великое множество, — говорил московский князь. — Пусть малый дар княжества Московского примет владыка Исмаил, от чистого сердца даю…

Въехав на грязную улицу, княжич Юрий направил коня к караван-сараю. Следом за ним ехали гридни, скрипел обоз.

Жилище у епископа Исмаила бедное, комнатенка ровно келья монашеская; зарешеченное оконце, своды низкие, под писанным на доске образом столик-налой. У стены широкая лавка, войлоком покрытая, на ней епископ спит.

У оконца стол с вычищенной добела столешницей. Старуха внесла миску с ухой из осетрины, вареное рыбье мясо с очищенной луковицей, хлеб па деревянном подносе, удалилась молча. Исмаил уселся в плетеное креслице, указал Юрию на место напротив:

Отведай, княжич, еды нашей, чай, устал в дороге.

Не токмо телом, владыка, но и душой. Терзаюсь: впервой ведь такое посольство правлю, хан в нас, русских князьях, данников своих зрит.

Епископ поднял очи к иконе:

Господь не оставит тебя, княжич, уповай на Него.

Молюсь, владыка.

Что великий князь Андрей?

Козни творит, княжество Московское от него обиды терпит, притеснения. На Псрсяславль глаз положил и не хочет признать, что переяславский князь Иван свое княжество Москве завещает.

Алчен великий князь Андрей и скуп, — согласился епископ. — Я ли того не ведаю? В Сарае бывая, щедр к ханским слугам, а церковь стороной обходит. В прошлый приезд лишь княгиня Анастасия побывала в нашем храме… А ты ешь, княжич. Верно, хан к тебе милостив будет, только ты гордыню смири, не показывай.

Да уж, владыка, не до гордыни.

Воистину, сыне. Как ни храбр был дед твой, князь Невский Александр Ярославич, но и того Орда сломила: преклонил колени перед ханом Берке. Если бы не согнулся, смерть лютая ждала его. Ты, княжич, времени не теряя, ищи тропинку к сердцу хана через мурзу Чету и иных, кто к Тохте близок. От них хан либо любовью к тебе проникнется, либо ненавистью. Ту тропинку рухлядью устилай.

Молю Бога, владыка, чтоб не появился в Орде великий князь.

Торопись, сыне.

Епископ встал, осенил Юрия двуперстием. Княжич опустил голову.

Пусть благословен будет путь твой, — сказал Исмаил. — Господь не оставит тебя. Молю Господа, чтобы разум озарил князей и распри не раздирали землю нашу. Князю Даниилу передай поклон и спасибо за щедрое пожертвование. На него начнем строить в Сарае еще церковь с золотыми крестами на куполах да подворье при ней, чтоб князья русские, в Орду приезжая, на владычном подворье останавливались, а не гнулись по-собачьи в караван-сараях…

* * *

Минул месяц, прежде чем княжич Юрий вошел в большой зал ханского дворца. Ноги отказывались идти, но будто кто-то неведомый толкал его вперед к месту, где на возвышении восседал тот, кто держал в страхе и повиновении полмира.

Следом за Юрием гридин Олекса нес на вытянутых руках меч, а другой гридин — серебряное блюдо с золотыми украшениями.

Юрий видит хана. Он сидит неподвижно, прищурив и без того узкие глаза. На Тохте расшитый золотой и серебряной нитью зеленый халат, из-под которого виднеются носки сапог красного сафьяна.

Вокруг ханского помоста толпятся татарские царевичи, вельможи, чиновники — нойоны. Они непроницаемы. Юрий не замечает их, сегодня все ему на одно лицо. Но у каждого Юрий успел побывать накануне и всех одарил богатыми дарами.

Олекса подал княжичу меч, после чего Юрий опустился на колени и протянул оружие. Один из ханских телохранителей принял меч, другой — блюдо с драгоценностями.

Великий хан, этот меч дед мой Александр Ярославич Невский добыл в бою с варягами, им сражался ярл Биргер.