Успех

— Да что мы можем? — пылко воскликнул Батон. — Сами почти инвалиды! Добиваясь этой командировки мы добровольно отказались от самых сильных своих качеств, обычных видовых привилегий. Помните Русалочку? Бедняжка так хотела попасть на Землю, так стремилась обрести ноги, что согласилась на жуткие условия: каждый шаг причинял ей страшную боль, стопы кровоточили. Кроме того, она не могла говорить! И это в тот момент, когда ей было просто позарез необходимо кричать о своей любви! — вдохновившийся речью Батон и впрямь стал чрезвычайно похож на Ди Каприо в роли Ромео.

— Хорошо. Мы лишены чистоплюйской железы, которая позволяла нам ориентироваться в людях. Выделение фермента указывало на достоинства и недостатки собеседника. Кроме того, прежде мы могли при первой необходимости обратиться ко всеобщему информационному банку и получить ответ на любой вопрос. А самое главное — с нами был мудрый и сильный экселенц. Мы играли в его команде, вернее — подыгрывали. — Шарль развел руками и вернул на переносицу пенсне. — Увы, обстоятельства изменились не в нашу пользу. Но и сейчас мы можем многое. Значительно больше, чем обыкновенные люди. У нас есть Фикция — возможность создавать правдоподобную при всей её нелепости версию, гипнотическая внушаемость, способная обмануть людей. Благодаря Фикции я проник в компанию мощных эзотериков, изображая важную персону. Амарелло, наш боевой генерал, сумел снискать доверие в женском клубе под видом дамы, а Батон очаровал каналью Беласко! Мы можем менять облик, манипулировать людьми, создавать иллюзию власти, денег, разве это не высшая мечта большинства из живущих на Земле? — торжественно завершил речь Шарль. — С такими возможностями отказаться от помощи экселенцу было бы преступлением.

— Но если он узнает, что мы лгали, воспользовавшись его временным бессилием распознать враки… Что мы вмешивались, несмотря на его запрет, что притащились сюда из-за него всеми правдами и неправдами… — Батон поднял плачущие глаза, так дивно выписанные на полотнах Сурбарана у кающихся грешников и даже святых. — Он никогда не простит нас… и отречется, за это самое «хитросплетение интриги».

— А я вот ещё что думаю… — Мрачно начал Амарелло, задумчиво ероша огненные патлы. — Представьте на минуту, случается ведь такое, что вредят не враги, а друзья… Вот мы взялись за дело, решив, что знаем как лучше… Вернее, кто лучше подходит из дам. А если… если осечка? Если мы все обмишуримся?

Батон нахмурил лоб, топорща длинные белые «брови».

— Заварится такая каша… — пророчески изрек он. — Полный бардак.

Шарль долго сидел, сжав виски ладонями и наконец вздохнул:

— По крайней мере, экселенцу будет не скучно.

Минут пять в гостиной было слышно лишь потрескивание огня в камине. Кот нарушил молчание:

— Я хотел напомнить о самом злостном условие, которое нас заставили принять, отпуская на Землю.

— Помним, — остановил его Шарль, мучительно кривясь всем узким, восторженно-печальным лицом. — Помним, дорогой. Но стараемся забыть.

Вздохнули хором, как группа оздоровительной гимнастики по сигналу тренера. Никто не произнес главного — добиваясь командировки, троица добровольно лишилась земного бессмертия. Случись теперь кому-либо погибнуть, это станет его земной смертью — возврат на Землю никогда уже не состоится.

— Не знаю, зачем думать о плохом, если все хорошо? — Амарелло стащил перчатки и бросил в камин: — И далась мне эта Ширински… Хотел как лучше, старался.

— Так ведь это главное, старикан! — улыбнулся ему кот. — Помните, ещё в Москве Шарль назначил нас в должности? Если не ошибаюсь, Амарелло был главнокомандующим!

— Начальником ПВО и консультантом в этом ихнем… в ООН что ли. Смущенно поправил клыкастый.

— Вот и будем называть тебя генералом, а? — Батон протянул лапу. Генералом широкого оборонного профиля и мощного стратегически наступательного фаса.

— Поддерживаю. — Ладонь Шарля легла рядом.

— Ну пусть, раз вам хочется, — согласился Амарелло, заливаясь багровой краской. — Я и без того решил, что буду вас все время спасать. — Корявая пятерня потомственного пролетария бесовских дел припечатала союз дланей. Один за всех…

— А все — за одного! Клевый получился девиз! — просиял Кот. — Что-что, а изобретать-то мы ещё можем!