Успех

— Они не дремлют и будут очень сильно стараться помешать вашей миссии. А вы даже не сможете предвосхитить удар, потому что никого сейчас не видите насквозь. Вы лишены всевидения, всезнания, несколько… хм… по молодости лет наивны. И ко всему прочему — физически уязвимы. Простите, если был груб, вы сами толкнули меня на откровенность.

— Вот новость — «враги»! С ними всегда были проблемы. Но ведь борьба идет почти на равных. Эти господа давно научились прятать свои мысли от инородного проникновения. Как и мы ухитряемся оставаться непроницаемыми для них. А те из наших противников, кто работает среди землян, бояться и пуль и огня. — Роланд сбросил пиджак, изобразил перед зеркалом стойку культуриста и довольно улыбнулся. — Посмотрим, кто останется в дураках.

— Вы даже не подозреваете как далеко зашла технология подлости! Они не погнушаются использовать самые грязные методы. Постараются подловить вас в самый пикантный момент, — запугивал кот, скорчив плаксивую мину многопритерпевшего страдальца. — Непостижима мерзость порока…

— Но, к счастью, ограничена информированность. Моим противникам вряд ли известно, что я имею некий особый благотворительный фонд в честь юбилейной даты. По случаю начала третьего тысячелетия мне выдали три Визы, друзья! — сюрпризно сияя доложил Роланд.

— Только три?! — ужаснулся хор.

— Три права на чудо! Да это же потрясающе, парни! Трижды я могу прибегнуть к использованию нечеловеческих возможностей, осуществить все, что захочу. Ну… кроме, глобальных вмешательств в судьбы человечества и основного задания, естественно. Я не в силах, к примеру, изменить мир, остановить войны или природные катастрофы. Не могу заставить полюбить себя и влюбиться сам. Это должно случиться самым естественным путем. Хотя он-то мне кажется совершенно невероятным… Любить кого-то — это значит отречься от себя, обрести способность умереть за другого с радостью, принять муки, позор… Полнейший бред, противоречащий основному закону выживания — инстинкту самосохранения! И ведь они идут на это с восторгом! Не понимаю… Вот где чудо, друзья мои, вот где притягательнейшая из тайн!

— Вам удалось разгадать ее! Вспомните Мастера и Маргариту! — подскочил Батон, сжимая розовые ладони. — Тогда вы говорили нам о настоящей, верной и вечной любви с большим пониманием дела. И они — физик и та девушка любили друг друга именно так!

— Припоминаю… Симпатичная, весьма симпатичная особа… Пожалуй даже, невероятно красивая! — удивился Корон. — Но тогда я чувствовал это как-то иначе… Совсем не так. Абстрактно — с отрывом от личной заинтересованности. Без, так сказать, эротического момента. М-да, интересная была крошка!

— Но вам уже не раз приходилось любить по-людски, экселенц, — осторожно напомнил Шарль. — И вы справлялись с этим делом отменнейшим образом! Сколько шедевров осталось на Земле благодаря вашему вдохновению.

— Пол тысячелетия назад… Согласитесь, даже для такого уникального явления, как любовь, срок великоват. И кроме того — чувственная память стирается начисто к началу новой миссии — таков закон. «И память покрыта такими большими снегами…» — С неожиданной грустью продекламировал Корон.

— Уж они-то законов насочиняли, мы знаем, экселенц. Запускают на Землю голенького и совершенно не вооруженного. Извольте мол, раскрепощайтесь до полной гениальности… В самом осином гнезде! — Амарелло воровато зыркнул на друзей и продолжил весьма дипломатично: — Но можно постараться вернуть прежние практические навыки общими усилиями. Ведь у вас уже восстановились какие-то отдельные функции организма… там, в поезде. Главное — ввязаться в бой. Атаковать, как только попадется достойный противник. Мы могли бы кое-что посоветовать на дамском фронте…

— Никаких советов! — Корон вновь подсел к столу и принялся нагружать тарелку. — Полная самостоятельность и непредсказуемость. Больше жевать и меньше думать. Меньше сомнений, больше уверенности. Лучше меньше, да больше — я все знаю сам. Завтра начну действовать. Извините, немного нервничаю. Прикольный, кстати, омлетик.

— Это свежие трепанги. Повышают потенцию, — заметил Амарелло, стыдливо опуская глаза. — Запаслись… на всякий служебный случай.

— Вы уже наметили, куда отправиться? — вкрадчиво прощупал почву Шарль, стрельнув в рыжего испепеляющим взглядом. — Туда, где интересней. Туда, где ОНА. Что за восхитительное мясо… Это, случаем, не змея?

— Копченый угорь. Очень калорийно… Зачем ездить куда-то, экселенц? Ведь тут как раз самое интересное! Тут такие цыпочки! Про мисс Ширински слышали? — встал за стулом Корона с услужливой миной официанта коротышка в мундире.

— Читал что-то порнографическое. Здорово она приложила первое государственное лицо!

— Чудесная девушка! — с энтузиазмом подхватил Амарелло. — Нежная, тонкая, вдумчивая. Это все прямо в её книге написано каким-то господином. И такой успех! Такой отклик широких масс! Феноменально!

Шарль незаметно дернул сводника за локоть и наступил на его босую ногу своим узконосым ботинком:

— Не станем обременять господина Анима лишней информацией с плохим душком.