Успех или борода

Я лизнул ее губу и обнял Сиенну за талию, взявшись пятерней за зад. Мне нужен был ее вкус на языке и мягкость плоти под моими пальцами. Я не собирался задирать ей юбку на крыльце, но я мог показать, как сильно мне этого хочется.

Сиенна застонала, опустив длинные ресницы, и прильнула ко мне. Кончик ее языка встретился с моим у самых губ, приглашая меня внутрь. Она выгнулась, вытянулась, прижалась роскошными грудями ко мне, а круглой задницей – к моей ладони. Везде, где соприкасались наши тела, загорался воображаемый огонь. Жар сменялся холодом, по спине и ногам пробегала дрожь, отчего бедра двигались сами, подчиняясь инстинктивному ритму.

Оторвавшись от моего рта, Сиенна, задыхаясь, проговорила:

– Джетро, это очень плохая идея…

Я уже хотел спросить, хочет ли она, чтобы я прекратил, когда Сиенна запустила пальцы мне в волосы и притянула к своей шее:

– Не останавливайся!

Такие противоречивые призывы заставили меня улыбнуться в ее кожу. Может, зря я начал целоваться на крыльце дома Хэнка Уэллера, где нас может заметить любой праздношатающийся (каковых не оказалось) или ее телохранители (что вероятнее)? Но я не хотел ее отпускать.

– Я хочу потрогать, насколько ты горячая. – Я покрывал мелкими поцелуями ее шею под подбородком, перечисляя, что я хочу, но пока не могу сделать. – Завести пальцы внутрь…

– Черт возьми, как же я люблю твой акцент, – выдохнула Сиенна. Получилось что-то вроде чертвозьмикакжеялюблютвойакцент. – Скажи что-нибудь еще!

– Что ты хочешь, чтобы я сказал?

– Что угодно! Такое, что тебя возбуждает.

– А что возбуждает тебя?

– Наверное, все, что возбуждает тебя, возбуждает и меня.

– Отлично. Я хочу оставить здесь засосы, – я накрыл ее грудь ладонью и принялся перебирать пальцами, медленно вырисовывая круги вокруг ее соска. Мне хотелось кусать ее нежную кожу и смягчать жжение языком.

– Я хочу чувствовать тебя подо мной, задыхающуюся, стонущую…

Я продолжал целовать ее в шею, оттянув пальцами край блузки, чтобы обнажить плечо, когда услышал тихий щелчок.

Я замер, напрягшись, и новый, иной адреналин, отрезвляющий и заставивший внутренне собраться, толчками пошел по жилам. Я вскинул голову, ища источник звука, готовый разбить и фотоаппараты, и головы любых притаившихся в кустах вуайеристов, однако никого постороннего не увидел. На крыльце мы были вдвоем.

Сиенна наблюдала за мной со смягчившимся, блаженным и невероятно счастливым лицом, отставив руку в сторону. Телефон был повернут к нам, включенный в режим фотографирования.

Чуть ли не через минуту я дотумкал, что Сиенна засняла нас на мой мобильник.

– Что ты де…

– Смотри, какая у тебя теперь моя аватарка на телефоне, – прикусив нижнюю губку, она озорно улыбнулась, показав мне экран. Фотография поймала нас в пикантный момент: Сиенна, с запрокинутой головой, с обнаженной шеей и плечом, выглядела очень соблазнительно. Она жарко зашептала: – И каждый раз, когда я буду звонить…

Я покачал головой, и радуясь, и не одобряя ее затею:

– Какая ты скверная!

– Если я такая скверная, почему ты улыбаешься, рейнджер?

Я сорвал еще поцелуй, втираясь в нее бедрами, потому что чувствовал – ей нравится. Дождавшись, когда ее тело натянется в ожидании, как струна, я отступил и выхватил у нее телефон.

Попятившись, я засмотрелся, как тяжело ходит ее грудь от глубоких вздохов, а глаза затуманены желанием и страстью. Широко улыбаясь, я оставил Сиенну на крыльце, сказав на ходу:

– Потому что ты еще и очень, очень хорошая.

* * *

Я столкнулся с проблемой.

Вечером в воскресенье пришло уведомление от сотового оператора, что лимит текстовых сообщений на месяц почти исчерпан. Я заподозрил, что дело в семидесяти пяти эсэмэсках, которыми мы с Сиенной обменялись с пятницы.

Поэтому я позвонил и перешел на безлимитный тариф.

Но проблема заключалась не в этом.

Дело в том, что я не любил эсэмэски. По-моему, если у вас есть что сказать и речь не о пустяках, лучше звоните или заезжайте.

Хватило трех минут и одного эсэмэс-диалога с Сиенной в субботу утром, чтобы я кардинально переменил мнение на этот счет.

Сиенна: Что делаешь?

Джетро: Подрезаю опоры для каретного сарая, а ты?

Сиенна: Думаю о тебе.

Да, вот так немного мне понадобилось. Я читал и перечитывал ее ответ минуту, а то и дольше. Три слова смотрели на меня с экрана телефона – доказательство взаимности наших отношений.

Спустя тридцать шесть часов и двести двенадцать эсэмэсок я превратился в законченного романтика и упивался лунным светом текстовых сообщений в ожидании очередной «дозы». Разумеется, делу помогало и то, что всякий раз, как приходила эсэмэска, на экране во всей красе возникала установленная Сиенной аватарка. Кстати, в телефонных диалогах Сиенна оказалась не менее очаровательна, чем в личном общении.

Сиенна: Ты пробовал переставить буквы в своем имени?

Сиенна: Смеюсь.

Джетро: А ты в своем?

Сиенна: Поосторожнее на поворотах…

Сиенна:;-)