Успешное покорение мира

Но нынче все переменилось — он уезжал в Европу. Бэзил вдруг понял, что никуда не поедет. Он не мог сломать свою судьбу только ради того, чтобы избавить себя от пары месяцев боли. Покорение череды разных миров — школы, колледжа, Нью-Йорка — да, именно это было его мечтой, пронесенной от детства до юности, а он почему-то решил ей изменить в угоду горстке ровесников и позорно спрятаться в темном закоулке. Он задрожал, как выбегающий из воды щенок, и тотчас же вспомнил про мистера Руни!

Через несколько минут он вошел в бар и под любопытным взглядом буфетчика направился туда, где, сидя за столиком, спал мистер Руни. Бэзил потряс его за плечо — сначала осторожно, потом решительно. Мистер Руни зашевелился и начал изучать Бэзила.

— Взяться за ум, — сонно бормотал он. — Взяться за ум, а меня не трогать.

— Я уже, — сказал Бэзил. — Честное слово, я уже взялся за ум, мистер Руни. Пойдемте к умывальнику, почистимся, а в поезде вы сможете еще поспать, мистер Руни. Вставайте, мистер Руни, ну пожалуйста…

V

Время тянулось долго и мучительно. В декабре Бэзил опять получил взыскание и оставался под домашним арестом до весны. Избалованный матерью, он не привык методично работать, а исправить эту ошибку едва ли могла какая-нибудь сила, кроме самой жизни, но он раз за разом начинал все сначала, терпел крах и начинал сызнова.

После Рождества он подружился с парнем по фамилии Мейплвуд, но они поссорились из-за пустяка; в течение зимнего семестра, когда школа для мальчиков замыкается сама на себе и лишь в спортзалах отчасти дает выход своей природной жестокости, Бэзила постоянно шпыняли и третировали за придуманные и непридуманные грехи, и он большей частью слонялся в одиночестве. Но если посмотреть с другого бока, был ведь Тед Фэй, была патефонная пластинка «Роза ночи»… «Когда я буду слышать этот вальс»… и еще были огни Нью-Йорка, и планы действий на футбольном поле, начиная прямо с осени, и гламурный мираж Йеля, и обещание весны, что витало в воздухе.

Толстый Гаспар и еще несколько ребят стали относиться к нему по-человечески. Как-то раз они с Толстым случайно возвращались вместе из городка и разговорились об актрисах; впоследствии у Бэзила хватило ума не вспоминать тот разговор. Мелюзга вдруг решила, что он стоящий парень, а один из учителей, который раньше его не переваривал, положил руку ему на плечо, идя на урок. Со временем они все забудут — возможно, за одно лето. А в сентябре появятся другие заносчивые новички, так что для него учебный год начнется с чистого листа.

Как-то февральским днем на баскетбольной площадке произошло великое событие. Они с Бриком Уэйлзом играли за вторую команду на передней линии; в зале эхом отдавались резкие шлепки и пронзительные крики, обычные в пылу борьбы.

— Сюда!

— Билл! Билл!

Бэзил провел мяч через зону защиты, и Брик Уэйлз, оказавшийся без опеки, закричал:

— Сюда! Ли! Эй! Ли-и-ий!

Вспыхнув, Бэзил промазал. Его всегда окликали по прозвищу. Замена оказалась не слишком выгодной, но в ней было нечто большее, чем куцая односложность его фамилии, а тем более прямая насмешка. Брик Уэйлз как ни в чем не бывало продолжал игру, не ведая, что совершил нечто особенное или вызвал к жизни события, в результате которых армия озлобленных, эгоистичных, издерганных и несчастных уменьшилась на одного человека; нам не дано уловить те редкие мгновения, когда люди полностью открыты и одно легкое касание может оказаться пагубным или целительным. Чуть запоздай — и в этой жизни до них уже будет не достучаться. Их не излечит самое чудодейственное снадобье и не убьет самый острый меч.

Ли-и-ий! Так даже и не скажешь. Но в тот вечер Бэзил взял этот оклик с собой в постель, думал только о нем и радостно прижимал к груди, пока не погрузился в легкий сон.

Что он о себе возомнил?

I

В июне, после заключительных экзаменов, Бэзил Дюк Ли и пятеро других выпускников школы Сент-Реджис сели в поезд, идущий в западном направлении. Двое вышли в Питтсбурге, один сделал пересадку в Сент-Луисе и еще двое доехали до Чикаго; с этого момента Бэзил остался в одиночестве.

Первый раз в жизни ему захотелось покоя, но вздохнуть полной грудью не получалось: учебный год выдался неудачным, хотя к концу все кое-как утряслось.