Успеть до радуги

– А чего там выяснять, - вступил в разговор Ша Драдег. - Эли Ди - сын богатого кохар, а Катхи - бывший каторжник, хоть и дворянского рода. Катхи ему что-то там приказал, а тот и взъерепенься, мол, кому ты, скотина тюремная, приказывать будешь. Катхи ему что-то ответил, чего уж не знаю, но Эли в момент ока схватился за свой нож и перерезал тому горло.

Да, нож… Есть такие штуки у кохар. Парные ножи. Шириной в два пальца, длиной в две ладони и острые, как бритва. Владели кохар ими действительно прилично. Говорили, что кохар своими ножами успеет освежевать иясси раньше, чем тот поймет, что уже мертв. Естественно, я разрешил им оставить свое традиционное оружие. Не было никакого смысла запрещать его ношение. В лагере и так все ходили с боевым оружием.

Мне для полного счастья не хватало только междоусобойчика. Я мог отправить этого засранца под трибунал, мог отдать имперским прокурорам, а мог просто расстрелять возле нужника. Но ни один из этих способов не давал мне гарантии, что история не повторится.

– Рас Лои, что говорят законы кохар?

Бородатый черноглазый командир степняков сделал шаг вперед.

– Законы у нас просты. В таких случаях командир сам выходит на поединок с преступником и убивает его. Если сможет, - добавил Рас после небольшой паузы. - Но сейчас это невозможно.

– Почему? - поинтересовался я

– Кохар дерутся только ножами, а у тебя ножей нет. Не с пистолетом же ты выйдешь в круг…

Да, ножей у меня и вправду не было. Их вручали старики на церемонии посвящения в мужчины. И страшные зазубренные клинки морпехов мне в этой скользкой истории тоже не помощники. Если я запятнаю их кровью пусть и преступника, но не врага, боюсь, я получу еще одну проблему. Такие обычаи, пусть даже глупые и пустые, следовало соблюдать.

– А если я выйду против него с голыми руками?

Брови Рас Лои медленно поползли вверх.

– Я знаю, что ты очень сильный человек. Но, боюсь, сила твоя здесь не поможет. Ведь Эли Ди виртуоз. Он один из лучших молодых мастеров. Я бы назвал это сложным самоубийством…

Я прервал его.

– Так, через двадцать эан общий сбор на плацу. Подготовить круг. Привести Эли Ди. Приготовить его ножи. И не вздумайте подпилить или затупить их. Все. Дискуссия окончена.

Они хотели еще чего-то сказать, но я быстро покинул их. Войдя в свою палатку, я расстегнул штурмовую подвеску и одним движением метнул ее на гвоздь, торчавший из опорного столба. Жалко, что заказанные мной ножи придут только через пару дней. Я бы нарезал этого говнюка тонкими ломтями вместе с его хвалеными хлеборезками. Но ничего не поделаешь. Будем есть, что приготовили, тем, чем запаслись.

– Эрхан! - крикнул я в пустоту.

Тут же в палатке возник эрхан охранной окки Доратх. Крепко сбитый и приземистый, он носил форму как свою кожу, словно родился в ней.

– Доратх! Никого не пускать. Даже Императора.

Он только кивнул перед тем, как снова исчезнуть. Лиро тоже хотел что-то сказать, но благоразумно промолчал. Времени хватило только чтобы вымыться и переодеться.

Стоя на высоком помосте, я наблюдал, как сержанты и офицеры достраивают подразделения в плотные каре на пыльном квадрате вытоптанной земли. Плац… Сколько их было в моей жизни! И снежных, и песчаных, и даже из клепаной стали. Очередной или последний?… Я щелкнул по микрофону, и плац замер.

– Солдаты. Вы уже знаете, что произошло. Один из нас погиб. И погиб он не от руки врага, а от своего же товарища. От человека, который носит нашу с вами форму. К миллионам погибших от рук арлингов сегодня прибавился еще один. И у наших врагов пополнение. Потому что человек, убивший своего - это враг.

Вы знаете, что арлинги захватили почти половину страны. Если мы не сбросим их в море, через год начнется голод. Мы уже и так на пределе. Наша часть - особая, и нас ждут самые тяжелые участки фронта. Мы одна из последних возможностей переломить ход войны. Арлинги пленных не берут. Если сейчас мы не будем воевать как одна семья, вы и ваши семьи будут вечными рабами на полях смерти.

Каждый, кому в голову придет мысль поднять на своего товарища руку, пусть тихо застрелится в кустах и не позорит имя "Небесных Стражей". Каждый, кто повторит проступок Эли Ди, будет с позором утоплен в нужнике. Но Эли Ди я убью сам. Голыми руками.

Конечно, у Эли не было шанса. Но он думал, что есть, и собирался отстаивать свое Право Чести ценой моей жизни. Все оказалось просто и быстро. Я пропустил его на длинном выпаде, немного протащив вперед, а затем встретил его горло ребром ладони на обратном движении.

Провожаемый гулом голосов и своим адъютантом, я быстро покинул плац, надеясь на то, что этот жестокий урок будет последним.

3