Успеть до захода солнца

– Я говорила сегодня и с моим доктором. С обоими докторами, мужчиной и женщиной. Они сказали, что я тоже поправляюсь. Вон Тейт. Бобби Тейт. Я знаю его. Он не злой.

– Я тоже его знаю.

– Элис Бодин, – с веселой улыбкой сказал подошедший к ним Тейт. – Мне очень нравятся твои волосы.

– Бодин это сделала. Так ее зовут, а у меня такая фамилия. А это Сандаун. Его кто-то ранил и Кола тоже, но они чувствуют себя лучше.

– Я вижу.

– Ты теперь шериф. Бобби Тейт – шериф. Ты должен найти людей, которые обижают людей.

Тейт кивнул и воспользовался этим шансом:

– Ты права. Я уже нашел человека, который ранил Сандауна и Кола. Я посадил его в тюрьму.

Она вытаращила глаза.

– И он там останется? Запертый? Как тяжело быть взаперти. Ты не можешь никуда выйти. Никто не приходит, чтобы тебя выпустить, и не слышит, когда ты кричишь. – Она прижалась лицом к шее Сандауна. – Я никого не обижала.

– Нет, не обижала, милая. А тот человек обидел, и теперь закон решит, что с ним делать.

– Ты – закон. Бобби Тейт – закон. Ты нашел Сэра? Посадил его за решетку?

– Я очень хочу это сделать. Я стараюсь.

Она склонила голову набок.

– Мы с тобой целовались, правда?

– Да.

– Теперь ты меня не целуешь.

– Ну, я женат. – Тейт постучал пальцем по обручальному кольцу. – Но до того, как мы стали целоваться, и потом тоже мы были друзьями. Мы и теперь друзья, Элис.

– Сэр не целовал меня. Я и не хотела, но он все равно бы это сделал. Однако он не делал. Мы делали другие вещи. Ты делал со мной другие вещи.

Тейт кашлянул, и Коллен отвернулся.

– Ну да… мы делали…

– Но ты был не злой. Ты не делал мне больно. Мы смеялись и смеялись, и ты ходил на руках. Сэр не смеется. Он делает больно. У него твердые и злые руки, и он насилует меня. Доктор Минноу говорит, это насилие, а не право мужа. Он насилует меня так, что мне больно, всегда. – Слова сыпались из нее, голос делался все пронзительнее. – Это насилие, говорит доктор Минноу, даже если я не дерусь. Если я дерусь, он бьет меня, бьет, и это еще хуже. Даже когда я просто ложусь и позволяю ему, она говорит, что это насилие. Так говорит закон? Да? Ты – закон, и это закон?

– Да. Это закон.

– Если ты найдешь его, то посадишь в тюрьму? Я хочу этого. – Она удивила Коллена, схватив его за руку. – Я хочу, чтобы его заперли там, откуда он не сможет выйти, куда никто не придет, когда он будет кричать. Я хочу.

– Я постараюсь, чтобы так и было. Обещаю тебе, Элис. Ты сказала, у него борода на все лицо и темные глаза.

– Темные глаза. Я закрываю мои, когда он делает это.

– Может, ты расскажешь мне еще подробнее, как он выглядит, и мы сможем нарисовать его.

– Я не умею рисовать. Рин тоже не умеет. Я рисую лучше ее, но не умею рисовать лица.

– Я знаю человека, который умеет рисовать лица. Если хочешь, попробуй рассказать мне еще что-нибудь о том, как он выглядит. Что ты помнишь.

– Ну… не знаю. – Ее рука напряглась на руке Коллена, сжала ее, словно тиски. – Я не хочу видеть его лицо. Я буду вязать Колу шарф. Я покатаюсь на Сандауне, когда он поправится.

– Тогда ладно. – Проглотив разочарование, Тейт спокойно продолжил: – День слишком хороший, чтобы думать о таком. Может, я загляну к тебе завтра, Элис. Просто по-дружески.

Она кивнула Тейту, потом посмотрела на Кола:

– Что бы ты сделал? Ты уехал, ты вернулся. Какой-то человек ранил тебя и Сандауна. Ты стал бы вспоминать его лицо, чтобы его могли нарисовать?

– Я думаю, что иногда, если ты смотришь на кого-то, то смотри ему прямо в глаза, это не так страшно, как бывает, когда ты закрываешь глаза. Но я считаю тебя, пожалуй, самой храброй женщиной из всех, кого я знаю, поэтому если тебе нужно побыть больше времени с закрытыми глазами, то не спеши их открывать.

– Бодин сказала, что я храбрая, и доктор сказала, что я храбрая. Ты сказал, что я храбрая, но я не чувствую себя храброй. Не хочу возвращаться в тот мой дом, не хочу, чтобы Сэр нашел меня. Я хочу остаться здесь. Ты можешь приехать завтра, – обратилась она к Тейту, – и спросить меня снова?

– Конечно, могу. Я рад был тебя видеть, Элис. И тебя, Кол.

Тейт направился к своей машине, и Коллен заколебался.

– Мисс Элис, ты можешь присмотреть минутку за Сандауном? Мне нужно спросить кое-что у шерифа.

– Мы будем тут.

Коллен догнал Тейта у ворот.

– Он признался?

Шериф оперся плечом о столб.

– Он полдюжины раз менял показания. Его горячая голова ему не помощник. Он больше не врал мне, что не ездил на квадроцикле по земле комплекса, – знает, что его там видели. Он изворачивался так и сяк, пытался утверждать, что стрелял в змею, не понимая, что пуля срикошетила и попала в тебя и лошадь. Это у него не прокатит. Но один раз он, на мой взгляд, сказал правду. Он целился не в тебя.

– Да ну, это какая-то фигня.

– Он целился в твою лошадь.

Коллен, отпрянув, попытался справиться со своим гневом.

– Он целился в Сандауна?

– Я хочу предупредить, что это мое мнение. Просто не могу забыть ту проклятую собаку и проклятую игру в покер, когда вы были маленькими. Его отец проиграл собаку твоему отцу, и Гаррет из ненависти застрелил собаку. Он пытался убить твою лошадь по той же причине. Из чистой ненависти.