Успеть изменить до рассвета

— И что с такими делают?

— В газетах пропесочивают. Из партии исключают. Иных сажают даже… Так вот, возвращаемся к теме. О нас с тобой и о Корюкине. Корюкин этот на свою десятину (а у богачей имеется свобода выбора, куда деньги направлять) взялся финансировать исследования в сфере ментальных путешествий во времени. Проект секретный. В итоге исследователи во главе с профессором Рябчинским создали эту самую сыворотку, которая позволяет во времени перемещаться. Для испытаний сыворотки привлекли, что вполне естественно, нашу комиссию. И ты уговорил наше руководство — уболтал, чтобы тебя отправили в прошлое первым.

— А почему я так захотел? Какие у меня были мотивы?

— Ты очень хотел увидеть свою мамочку. Предотвратить, возможно, ее гибель. Или хотя бы понять, почему она умерла. Она у тебя в девяностом году погибла. Бросилась со скалы. В Энске. А может быть, сама упала. Или ее толкнул кто.

— Значит, получается, — прошептал Алексей, — что люди в основном не меняются. Обстоятельства их остаются прежними. Судьбы, трагедии. Общество может другим становиться или даже совсем другим. А люди — нет. Они все те же.

— Наверное. Тебе видней. Но с твоей переброской в прошлое что‑то пошло не так. Или совсем не так. Все думали, что ты в восемьдесят девятом или девяностом году окажешься. Но тебя там не было. А потом вдруг оказалось — нашли в архивах. Причем почему‑то именно сейчас это выяснилось, ни раньше ни позже, что в начале пятьдесят восьмого года у Хрущева появился новый тайный советник по имени Сергей Данилов. А потом наступила пора вскрыть твои дневники…

— Скажи, а Петренко? Есть у вас там такой?

— Конечно. Полковник. Начальник комиссии.

— А как он воспринял это твое путешествие сюда?

Лицо Вари запечалилось.

— Он был категорически против. Но потом сказал, что решать мне. И я решилась. И последовала за тобой.

— Спасибо, — прошептал Алексей.

— Но ты все спрашиваешь. А что в твоем времени, в твоей реальности? Как было? В твоем дневнике, в разговоре с Ларисой, рассказываются страшные вещи… Настоящая антиутопия!

— Ох, Варя. Противно даже вспоминать. Лучше скажи: как ты? Как ты все‑таки решилась? Последовать за мной?

— Скучно без тебя стало.

— Скажи, ты говоришь, что появились в архивах упоминания о Сергее Данилове в конце пятидесятых — обо мне, значит. И что? Что дальше тут со мной будет?

— Я ведь еще и поэтому здесь… В конце шестьдесят первого советник Данилов впадет у Хрущева в немилость…

— О! Долго я продержусь. Странно даже.

— Его отставят со всех постов и отправят в ссылку в Экибастуз. Хотя, как сказано у историков, «Хрущев продолжит использовать советы, которые давал ему Данилов, до конца жизни».

— А последует ли в ссылку за Даниловым прекрасная незнакомка Варвара Кононова — то есть нет, прости, как твоя нынешняя фамилия?

— Семугова… Вот об этом учебники истории совершенно умалчивают… От себя скажу: это все зависит от тебя сегодняшнего.

— О! я буду очень, очень, очень стараться! Ты даже не можешь представить, как я жил тут без тебя все эти месяцы! Боже мой! Какая же ты прекраснейшая, замечательнейшая девушка, что все‑таки нашла меня! И знаешь, Варя, что я хочу тебе сказать? Я знаю, ты все время расстраивалась и напрягалась, когда дело доходило до наших с тобой возможных детей. Переживала, что они тоже мои способности унаследуют и не к добру это будет. Не хотела ты, короче, им подобной судьбы. Так вот: здесь, в этом теле — никаких экстрасенсорных талантов у меня нет. Я обычный, самый ординарный человечек. Ничего за мной не водится необычного и странного. Не умею мысли читать и предметы разыскивать потерянные. Ничего из того, что в своем (и твоем, как ты говоришь) мире я мог, теперь мне неподвластно. И — нет, я не тоскую и не скучаю. Даже наоборот. И знаешь почему? Ведь никто и ничто не будет мешать нам здесь с тобой завести детей! Много детей! Целую кучу!

Варя вся вспыхнула, закраснелась.

— Леша! Полегче! И не лезь ты пока ко мне с такими разговорами! Учти, еще раз тебе говорю: я девушка.

— Но поцеловать‑то тебя хотя бы можно?

— Если только в щечку.

Авторы благодарят:

— за неформальные воспоминания о 1957 годе — наших родителей, а также Людмилу Сергеевну (Милу) Кочеткову и Анатолия Яковлевича Олейникова.