Успеть на войну

— Сень слышишь, вставай. Давай, я тебе говорю, вставай, — потолкав его немножко и не добившись результата, окинул камеру на предмет кто еще из наших не спит. Ага, вот сидит, прислонившись к стене, наш гитарист Иван Гога, и с интересом наблюдает за моими потугами, разбудить Сеню. Перебравшись нетвердой походкой к нему под стеночку и плюхнувшись рядышком, сразу решил поставить все точки над и.

— Привет Вань, что вчера было? Расскажи, а то я сейчас как склеротик ничего не помню, — с мольбою обратился я к нему.

— А, что ты последнее запомнил? — с сочувствием посмотрел он на меня.

— Ну-у, помню как поздравляли, затем вот эти вот-кивнул я головой в сторону будущих лесорубов крайнего севера, — стали цепляться к нашим девчонкам, и все, очнулся уже здесь.

Пока я говорил, Иван кивал головой, как бы соглашаясь совсем сказанным, затем хмыкнул, глянул на меня весело, и сказал.

— Ну, тогда слушай, что было дальше, вообще-то ты поступил как настоящий ХЕРОЙ, девчонок то ты отбил, но вот зачем нужно было обзывать этих — он указал глазами на блатных — они же извинятся, начали.

От его слов меня бросило в жар, выходит все сюда попали из-за моего длинного языка. Вытерев тыльной стороной ладони мокрый лоб, я с робостью спросил.

— А сильно я их обзывал?

— Та нет, сперва не сильно, вот этого — он ткнул пальцем в парня с обвислыми щекам дававшего мне воды — ты обозвал хомяком и фраером ушастым, он возмутился и сказал что, Быстрого, ещё некто безнаказанно не оскорблял, мол обзовись кто ты есть.

— А я?

— А ты сказал, что тебе до лампочки всякие, быстрые хомяки, и если этот, быстрый хомяк, ещё раз полезет к нашим девчатам то он ему пасть порвет, моргала выколет, и, что он после этого всю жизнь на лекарства работать будет. Его товарищи после твоих слов стали над ним смеяться и обзывать, быстрым хомяком.

Ну не фига как я разошелся. Не-ет надо бросать пить, так спьяну можно договорится до расстрельной статьи. Страшно становится, но нужно, же узнать где морду мне разбили, хотя и так ясно.

— Вань, а дальше что?

— Дальше, дальше он тебе в глаз дал.

— А я?

— А ты ему в ухо.

— Ваня, дорогой, ну не тяги ты кота за хвост, говори уже, что дальше было.

— А, что говорить то, тут все вскочили, и наши и ихние, тебе опять в глаз дали, ты упал, ну, а все остальные кинулись в драку, а когда пришла милиция, все уже лежали, кроме Семёна.

— Да-а уж, а девчонки наши где, тоже где-то здесь?

— Не-е девчонок, ещё до прихода милиции, мы успели, отправили по домам.

— Ваня, а больше я не чудил?

— Как это не чудил, а кто здесь в милиции концерт устроил? — весело усмехнулся он.

Я схватился руками за свою больную голову, не фига себе премию обмыл. Мало того, что с бандюками подрался так ещё и в милиции отличился.

— Вань, а Вань, а какой я концерт здесь устроил, — с тоской в голосе и предчувствием бесплатной поездки к северным оленям спросил я.

— Как какой, музыкальный! И песни исполнял такие интересные, я таких и не слышал никогда.

Шансон вроде бы ты сказал, они называются, или блатняк, я тут немного не понял.

— Песни?

— Ну да, как только нас закрыли здесь, вон тот, — он показал на лежащего к нам спиной худощавого парня — стал тихо напевать какую-то грустную песню о судьбе арестантов. Ты немного послушал, а затем встал и говоришь, мол, что за туфту тут поют, спели бы какой-нибудь блатняк или шансон, а то своим воем позорят честных ЗК. А их главный тебе и говорит, мол, что ты понимаешь в арестантских песнях если на киче ни разу не сидел.

Я вытер рукавом пот, снова обильно выступивший у меня на лбу. Пора бросать пить, водка это зло и проблемы, о которых узнаешь только на следующий день.

— А дальше?

— А дальше ты подскочил к их главному и давай кричать, мол, кто, я не сидел, — это я не понимаю, да если бы у тебя была гитара или аккордеон, то ты бы показал им, как и, что надо петь и за свои слова ты отвечаешь. Их главный и спрашивает, мол, все слышали, что ты сказал, и готов за свои слова ответ держать готов перед обществом. Потом он подошёл к двери, постучал, поговорил о чем-то с пришедшим на стук милиционером тот ушёл и через несколько минут принёс гитару, что мы подарили Сене. Пока он ходил, ты заснул, мы еле тебя разбудили. Эти уже хотели тебя на какую-то правилку (правилка — воровской суд — устаревшее) поставить. Ну тут мы тебя наконец растолкали, пытались дать тебе гитару, а тебя разморило, ты даже мама сказать не мог внятно, нес какой-то бред.

— Какой бред?