Успеть на войну

Концерт удался. Нет, конечно, были нюансы, особенно когда я вышел на сцену, в равной на груди тельняшке, коротких потрепанных штанах и клетчаткой кепке, с опухшим и белым от грима лицом, но, загорелыми ушами, шеей и кистями рук, а заплывший глаз подсказали этим сидящим в зале парням, умеющим логически мыслить от чего я похож на клоуна. Одним словом ржали они минут пять, вот пока мы выходили на сцену они и ржали как жеребцы, вгоняя меня в краску, хоть это и не видно под белилами, но от ушей, я это чувствовал, можно было, наверное, прикуривать.

Вообще нас привезли в этот зал часа за четыре до начала концерта. Переодели, даже дали съесть по бутерброду и выпить стакан теплого чая, принесенного из местного буфета, а потом начался аврал. Кто-то узнал, что мы те самые, которые выступают по радио и началось паломничество. У меня сложилась впечатление, что к нам в гримерку не заглянул только ленивый. Все, абсолютно все, заглядывали к нам, только по делу, и на секундочку. Веник приходили просить три раза, забытую расческу искали два раза, но коллективно, по трое человек, а так же сумочку, платок, туфли и платье. Затем ребята ушли на сцену подбирать инструмент и репетировать, а я остался с девчушкой, которая взялась меня загримировать. Минут пять она ходила вокруг меня, охая и ахая, а потом спросила таким жалостливым голосом.

— Скажите, вы мужественный человек?

О, как, что-то меня настораживает такой провокационный вопрос.

— Как вам сказать эээ…

— Мила.

— Очень приятно познакомиться, Николай, можно просто Коля. Так вот Мила, я не знаю, как ответить на ваш вопрос. А к чему вы спросили?

Она потупила глазки, и перебирая пальчиками какие-то оборочки на платье, шмыгнула носом, и тихо на грани слышимости сказала.

— Я не знаю, как исправить ваше лицо. Нашим мальчикам я иногда гримировала синяки, но они не были такими… — последние слова я почти прочитал по губам.

— Такими большими, вы хотели сказать? Так это же хорошо — бодро и весело сказал я, хотя у самого сердце екнуло от предчувствия безысходности. — Вот на мне и потренируетесь прятать такие синяки.

Одним словом она меня намазала какой-то мазью, посыпала пудрой и что-то там ещё кисточкой подкрасила возле глаз. Когда я, наконец, увидел себя в зеркале то чуть не упал со стула. Вот это да! На меня смотрел вампир с тоской в глазах, белым лицом, подбитым глазом и опухшими губами, которые по идеи скрывали клыки. Вызывающий не ужас, летящий на крыльях ночи, а жалость и сострадание.

— Ну как? — спросила меня Мила, нервно кусая ногти на правой руке, а в левой сжимая кисточку, так, что побелели пальцы, стиснутые в кулак.

— Просто нет слов, одни запятые. — Девчонка от моих слов сразу зашмыгала носом, лицо ее морщилось, и я понял, сейчас прольется водопад слез. — Эй, а ну прекратить разводить здесь сырость, ты сделала все как надо.

— Правда?

— Правда, правда. — И тут мне пришла в голову идея. Слушай, Мила, а есть у вас здесь костюмерная.

— Есть, только там костюмов очень мало, в основном здесь пьесы ставили о крестьянском быте, да революционные, ну и один раз ревизора ставили.

— Вот это то, что мне и нужно, я буду исполнять по просьбе местного начальства две песни о беспризорных, так вот мне нужно всего лишь одеться как беспризорник тогда на моё лицо и внимание не обратят. Правильно, как ты считаешь?

— Ну не знаю, — она скептически оглядела меня — для беспризорника вы Николай слишком взрослый. Я кино смотрела о беспризорных, так там совсем мальчишки.

— Значит, я буду взрослым беспризорником. Вы поищите мне, пожалуйста, какую-нибудь рваную тельняшку, такие же рваные штаны, кепку, и что-нибудь на ноги, желательно разномастное. Хорошо? А мне сейчас нужно на сцене с моими архаровцами успеть немного порепетировать.

С этими словами я поднялся и отправился совершать свой трудовой подвиг.

— Ну, хорош уже ржать, жеребцы прямоходящие, вот уйду я от вас, сами потом выкручивайтесь.

— Э, нет, Коля, ты эту кашу заварил, теперь все вместе расхлебывать будем.

— Сень, ну не могу я с таким лицом объявлять программу — это же не концерт получиться, а клоунада. Вон Ванька Гога пусть объявляет, он репертуар наш хорошо помнит не то, что некоторые. — Я мстительно уставился Семёну в глаза.

— Эй, отцы командиры, — Иван, услышав свою фамилию, материализовался возле меня, — что за злодейство вы придумали для бедного Ивана?

— Понимаешь Ваня, — я ухватился его под руку, чтобы не сбежал, — с таким лицом, как сейчас у меня, выходить на сцену и объявлять программу, я как ты понимаешь, не могу, засмеют. А этот, — кивок в сторону Семена, — "человек с мордой красной" представляешь до того зажрался, что не знает нашего репертуара, он же гад отбарабанит два своих монолога и сразу с девушками знакомится. А, что мы там поем, о чем, ему и дела нет. Представляешь?

Иван понял, что куда-то попал и на рефлексах попытался вырваться. Наивный!

— Вот я и хочу, чтобы ты сегодня поработал конферансье. Ты как согласен?

— Эээй, вы чего это удумали, отцы командиры, мне нельзя, я в основном составе играю.