Успеть повернуть направо

— Ну, в этом-то и весь трюк. Эти папики обычно наши очень хорошие и важные клиенты. И они своим курицам нарочно говорят, что такие бабки налом они дать не могут. Но банк даст без проблем. Уж не знаю, что они им там втюхивают и под каким соусом. Но суть в том, что клиенты с нами договариваются. Чтобы мы их промурыжили месяца три перед тем, как ответ дадим. Ну, там, бизнес-планы и всё такое. А по прошествии трёх месяцев эти клуши либо меняются на новых клуш, либо просто перегорают и едут на Бали, открывать третий глаз. И так по кругу. Но так как клиенты нужные, на всех этих клоунадах приходится мне присутствовать. Ох, Лиз, чего я там только не видела! И идея по эскорт-сервису собак, и ферма устриц… в Москве. В общем, парад уродов в чистом его виде.

— Да уж. И где их только выращивают?

— Вообще во Франции. Если ты про устрицы. А если про клуш, то не знаю, есть, наверное, какой-то инкубатор. Где при рождении вкалывают ботокс, причём сразу в мозг. Ну, чтобы наверняка.

— Видимо. Ладно, чёрт с ними. Давай рассказывай, что там у тебя случилось.

Признаться, этот простой вопрос вогнал меня в полнейший ступор. У меня не случилось. У меня уже всё закончилось. Осталась лишь саморазрушающая грусть и тоска. Плюс осколки воспоминаний, которые безостановочно продолжают меня ранить. Причём ядовитые, с ядом нарастающей неуверенности в себе.

— Да что, Лиз, — я уже перешла на вино, — история стара как мир. Ты начинаешь баловать своего мужчину, растворяться в нём, он к этому привыкает, ему надоедает, а потом бац! — и его член уже в более молодой заднице. Занавес!

— Да, не оригинально. Но жизненно.

В течение минут пятнадцати я во всех красках описываю ей своё утро и мысли, что посетили меня в дороге. Она участливо соглашается и делится рассуждениями:

— То есть он ещё тебя виноватой пытался выставить? Куда же достоинство-то всё подевалось?

— На мои простыни, я так думаю. — Я определённо начинаю пьянеть. Скорее бы принесли еду.

— А девчонка, кстати, что? — Лиза прыскает со смеху. — Извини.

— Да ничего. Она, в принципе-то, ни в чём не виновата. Может, даже не знала, что у него кто-то есть. Может, он её привёл ко мне домой, выдав его за свой, чтобы показать, что он состоявшийся писатель. Русский классик, мать его. Я как-то пыталась прочесть его последнюю книгу, но после двадцатого повторения «Россия-матушка» решила заказать билеты в Бразилию. Подальше от всей этой псевдодуховности. Гораздо хуже, Лиз, если он ей рассказал всё то, что рассказал мне. Ну, про то, какая я алчная карьеристка, зацикленная лишь на статусе и работе, что я откупаюсь от него и прочее. Представь, как это паршиво — осознать, что человек, который был тебе дороже всех на свете, поливал тебя грязью за спиной. А ты, как дурочка, впахивала, не жалея себя, грезя о счастливом совместном будущем. А всё для чего? Для того, чтобы однажды нагрянуть раньше срока и увидеть, что твоим полотенцем вытиралась какая-то малолетка. Ужас, фу.

— Да уж, паршиво всё это. Но суть в том, что мы всегда проигравшие, как ни крути.

— Кто мы? И почему?

— Разрешите? — отвлекает нас официантка и ставит на стол тарелки с едой.

— Ох, выглядит отлично, — оцениваю я принесённые нам стейки с деревенским картофелем под сырным соусом.

— Давай, поешь, ты, наверное, с утра не ела, — говорит Лиза, беря в руки нож и вилку.

— Угу, — отвечаю я и налетаю на еду. Боже, даже представить себе не могла, какая я голодная. Кстати, довольно недурно.

— Ну, признак хорошего аппетита — уже первый шаг к выздоровлению.

— Давай лучше выпьем, — я поднимаю бокал, — за глупеньких женщин. Которые ничего не видят и не замечают. И как им от этого легко живётся.

— Аминь! — Мы чокаемся.

— Так что там насчёт проигравших? — спрашиваю я.

— Чего? А! Вот представь, что ты только что окончила университет и познакомилась с парнем. Нашла хорошую работу, и у тебя с ним всё закрутилось. Но парень начинает жаловаться, что с работы ты приходишь слишком поздно и вымотанной. И вам приходится довольствоваться полуфабрикатами или рестораном. А вместе вы проводите только воскресенье. Ибо, понятное дело, у него в субботу футбольчик с парнями и всё такое, а это, как тебе известно, дело святое. И он тебе говорит, чтобы ты увольнялась и проводила больше времени дома. А он сам, один, как истинный кормилец семьи, будет тебя содержать. И вроде бы оно в теории неплохо. Вот ты уходишь с работы. Семейные обеды, ужины при свечах… Начинаешь заниматься какой-нибудь хернёй, типа изготовления мыла или тортиков. И видишь, что благоверный твой с каждым днём возвращается домой все грустнее и всё позже. Так как работать ему приходится всё больше. Хотя святой футбольчик по субботам он так и не отменил. И вот однажды он тебе заявляет: «Знаешь, дорогая, зря ты на меня кричишь, между прочим! Я тут в доме единственный, кто приносит деньги в семью. А ты вот дурью маешься!». А ты такая: «А зачем ты меня просил бросить работу? Я ведь получала не меньше тебя». И бла-бла-бла. Крики, истерики, хлопанье дверьми… И ты в проигрыше, Рит. Ты — та, которую содержат.