Успеть сказать люблю

Ее красивая рельефная спина и крутые подтянутые бедра втянулись в древний танец. Тот, что танцуют на простынях, ну а они — в джакузи.

У него же, хоть и дивная красота перед взглядом — но постепенно темнеет в глазах. От того, что там все узко, и влажно, и горячо. И он это все чувствует остро, так остро, как никогда. Потому что — когда вы, Константин Семенович, были без защиты с дамой? Да никогда такого не было. А вот сейчас… Анька его тоже девственности лишила — в каком-то плане. И ни тени сомнений, сожалений, или чего-то еще. Все такое до помрачения сознания правильное — ее покорность и, одновременно, требовательность. Теснота и жар ее молодого сильного тела. И ее чистота. Какой-то сумасшедший коктейль, от которого ему сносит все рамки и вырывает все правила. Только изначальные ритмичные движения, только сжимать крепче ее талию, чтобы не смела отстраниться. И с упоением слушать ее нескромные, безоглядные стоны. И с восторгом почувствовать — успеть — что у нее второй. И следом — твой второй. И тут уже в глазах темнеет окончательно, и вслепую как-то привалиться к холодному мокрому кафель и потянуть ее за собой.

И — перезагрузка.

* * *

Он чувствовал, что надо что-то сказать. Обязательно надо и уже пора прерывать молчание. Попытался. Но с губ сорвалось какое-то нечленораздельное мычание удовлетворенного животного — и только. Зато Анечка ответила словами. За двоих, практически, оторвалась.

— Господи, какая же я бесстыжая…

Ему сначала показалось, что ослышался. Ведь говорила девушка, прикрыв лицо рукой, отчего голос ее звучал глуховато. Но она повторила — убрав руку и прижавшись затылком к тому же холодному и мокрому кафелю.

— Какой стыд, мамочки…

Это что еще за новости?! Блаженная истома шустро сползла с сознания. Он легонько тряхнул Аню за мокрые плечи.

— Эй, Анют, что происходит?

Глаза она не открывала. Лишь покачала головой. Диалог никак не складывался.

— Открой глаза и поговори со мной.

Его просьбу она выполнила — но с крайней неохотой. Взгляд отвела.

— Женщины в моем… положении… не должны так себя вести.

Костя не верил своим ушам. Такая привлекательная… такая горячая… и столько тараканов в голове! Где справедливость, боже?!

— Это в каком таком положении? — поинтересовался вкрадчиво.

— В таком! — шмыгнула она носом, упорно не глядя на него. — В эти… дни… критические!

— И где же они? — тем же вкрадчивым тоном полюбопытствовал Константин. В этот самый момент он давал себе клятву — нерушимую и непреложную, — что вышибет тараканов из этой прелестной головки, чего бы это ему ни стоило.

Аня в ответ метнула стыдливый, почти панический взгляд в угол ванны. Там притаился и медленно кружился одинокий темно-бордовый сгусток крови.

И вот из этой крохи мы выдумали себе такую трагедию?! Константин молча сдернул с держателя лейку душа, резко включил и направил струю в злосчастный угол. Секунда — и нет ничего.

— Ну? Все?! Вопрос исчерпан?

— Костя, ты не понимаешь…

— Не понимаю! — рявкнул он. Снова схватил за голые плечи и развернул к себе лицом. — У меня только что был лучший секс в жизни, а ты…

— Ты все там говоришь, — странно, но взгляд она не отводила. — Про лучший секс в жизни.

Что-то кольнуло внутри. От того, что она — явно не очень опытная в этих вопросах — почувствовала и сказала сейчас правду. От того, что он не хотел, чтобы она так думала. И — нет. Это не так, на самом деле.

Его пальцы сжались плотнее. Любопытная у них беседа — для двух голых людей в джакузи. Ладно, где наша не пропадала.

— Я в первый раз занимался сексом без защиты, — он говорил медленно и будто без эмоций. Так, чтобы смысл дошел стопроцентно. — Веришь?

Аня смотрела на него, не мигая. А потом кивнула.

— Знаешь, как это? — она мотнула головой — теперь отрицательно. — Это о-фи-ген-но.

— Но мы это сделали потому… что у меня… а в эти дни нельзя…

Он понял, что слова бессильны. И аккуратно, но чувствительно приложился затылком к уже, оказывается, не холодному, но по прежнему мокрому кафелю. Раз. И еще. И еще.

— Ты что делаешь, Костя?!

— А что мне еще остается делать? — огрызнулся он. — У меня только что был потрясающий секс, первый в жизни секс без презерватива. Вообще-то меня только что — на минуточку! — лишили невинности. И что я слышу после?! Сожаления!

— Костя, прекрати! — но он продолжал мерно стучать затылком о кафель. — Прекрати немедленно! Ты отобьешь себе все мозги!

— Значит, мы с тобой сравняемся по уровню интеллекта!

— Костя!!!

— Но ты же несешь чушь! — он нацелил палец ей между грудей. А потом вдруг внезапно накрыл упругий холмик ладонью. Аня прерывисто вздохнула, но не отстранилась. Наоборот, даже чуть подалась вперед. И он присоединил вторую руку. А потом уже любимым ими обоими жестом потерся своими носом о ее.

— Анют… Сейчас тебе надо сказать вот что. Что тебе было хорошо. Что ты ни о чем не жалеешь. И что ты… — он сжал ладони… — что ты меня хочешь.

Она охнула. Смешно посопела.

— Иначе я снова начну биться головой о стену, — пригрозил Костя.

Рассмеялась. Вжалась сильнее в его ладони. Обняла за шею. И на ухо шепнула:

— Ты чокнутый. Очень красивый. И я тебя хочу. Снова.