Успокой моё сердце (СИ)

- Я не буду одеваться, - негромко бормочу, прикусив губу. Ветерок становится холоднее с каждой секундой.

- Не будешь? - Эдвард явно не понимает, что происходит, - тебе нужно что-то принести?

- Нужно… - наскоро прочистив горло, прогоняя ненужные нотки из голоса, - ты мне нужен.

Могу поклясться, что его правая бровь сейчас в изумлении взлетает вверх, изгибаясь, как всегда, вопросительным знаком от удивления.

- Что значит, «я нужен»?

- Значит… ты ко мне повернешься?

- Уверена?

- Да.

Мужчина внимает моей просьбе. В малахитах нет ни похоти, ни особого желания. Они наполнены лишь вопросом и ожиданием на него ответа.

- У нас ведь… брачная ночь, - вспоминаю, что должна сказать, зацепив взглядом колечко. Только теперь уже на его руке.

- Какая ночь?..

Господи… к затяжному объяснению я не готова. Можно скорее перейти к делу? Мне холодно…

- Мы с тобой поженились, а значит, должны жить соответствующе, я понимаю. И я готова. Сегодня. С-сейчас… - произношу всю эту реплику на одном дыхании, споткнувшись лишь на последнем слове. В целом неплохо – могло быть хуже.

- Белла, - Эдвард приседает, опускаясь на уровень моих глаз. Смотрит внимательно, подмечая каждую эмоцию, каждое шевеление внутри них, - ты хочешь секса?

Не верит.

Вздрогнув от знакомого слова, так легко им произнесенного, поспешно киваю. Отрывисто, уверенно. Пусть не сомневается, пожалуйста!

- Ты серьезно? – баритон сомневается, но в то же время звучит как-то встревоженно. Весь Эдвард наполняется тревогой за меня в этот момент.

- Да! Да, и не спрашивай меня!.. – выбиваю из колеи и его, и себя, в буквальном смысле набрасываясь на розоватые губы, - я хочу… я хочу… сегодня…

Слушаясь, он рассеяно пытается целовать меня в ответ. Отвечать. Но с нежности начать я уже не позволила, так что мужчина сразу переходит к чему-то более ясному, более сильному. К страсти, наверное.

А все не так ужасно. Я ожидала худшего.

…Наверное, потому и совершаю неосмотрительный шаг, слишком скоро прижавшись к нему чересчур крепко. И когда калленовские руки перебираются с моих волос на бедра, я чувствую вполне ясную эрекцию, которой его джинсы совершенно не помеха.

И именно это, казалось бы, вполне объяснимое, даже необходимое для достижения моей цели явление на корню уничтожает всю решимость. Ловко, быстро и легко испепеляет все то, с чем я лелеяла надежды справиться с собственным сознанием. Этот раунд снова принадлежит ему. Снова оно здесь победитель.

Словно бы куклу, механическую машинку, настроенную на определенную программу, меня передергивает, а из глаз, без возможности остановки, брызжут слезы. Разумеется, всхлипы прерывают любые поцелуи.

- Я не… я… нет! – задохнувшись от ужаса, когда Эдвард отстраняется, пробую как можно скорее притянуть его обратно к себе, - мы же договорились!..

- Тише, - мужчина легонько похлопывает меня по плечам, наскоро чмокнув в макушку, - все хорошо. Сейчас я дам тебе платье.

- Нет!

Он не слушает. Даже не собирается.

Обходит меня, направляясь к кровати. Слышу шорох – поднял. А вот и ткань уже передо мной.

- Надевай.

- Я не буду.

- Белла, - он вздыхает, ещё раз поцеловав меня. Только теперь нежнее. Теперь – в лоб. - Давай, моя хорошая.

Однако одежду из его рук я все равно не беру. Это уже не взрослое поведение, ей богу. Я веду себя хуже, чем положено Джерри. О каком сексе может идти речь вообще?..

Эдварда, конечно же, не останавливает мое упрямство. Снисходительно качнув головой, он снова обходит меня, становясь сзади. Я не знаю, как он это делает, но я оказываюсь прямо в тесном круге из ткани. И, конечно же, пользуясь таким шансом, Каллен быстро, пока я не успеваю воспротивиться, вынуждает просунуть руки в рукава. Секунда – и готово. Молния застегнута, ровно как и пуговицы. Будто бы ничего не было.

Но ведь было… было, и я, как всегда, все испортила!

Мне становится стыдно. Очень и очень стыдно за свое поведение. Начиная от своевольного раздевания и неумения сдержать себя, когда следует, заканчивая слабостью. Слезы – последнее, что нужно для первой супружеской ночи. Ну конечно же, когда я плачу, Эдвард меня не тронет. Он, наверное, в принципе меня не тронет больше… побоится… не захочет.

Громко всхлипывая, я закрываю лицо руками – лучше им применения все равно не нашлось. Не знаю, возможно ли такое ощущение, чтобы было и холодно, и жарко одновременно, но у меня именно так и происходит. Лицо горит от стыда, а тело дрожит от ночной прохлады. И никакое платье, никакое покрывало спасти не способно – дрожь подпитывается изнутри, ровно как и жар.

- Не бойся, viola, - Эдвард осторожно, готовясь, если нужно, убрать руки и действовать только словами, гладит мои плечи, - маленькая, хорошая моя девочка… не бойся. Ничего не будет.

- Я хотела!..

- Нет, - мягкие губы прикасаются ко лбу, а затем, медленно двигаясь вниз, к скулам, - ты не хочешь.

- Я хотела… - упрямо бормочу, встраивая слова между рыданиями, - я знаю, что уже долго… я знаю, что ты… и что тебе… ты ведь на мне ж-женился… я понимаю, что надо…

- Ничего не надо, - заверяет мужчина.