Успокой моё сердце (СИ)

- Осторожно, любимый, ещё горячие, - я ставлю перед Джеромом тарелку с дымящимися блинчиками, укладывая на стол рядом вилку. Апельсиновый сок уже тут стараниями Эдварда.

- Спасибо, мамочка, - Джерри улыбается, посылая мне воздушный поцелуй. Я знаю, что он с нетерпением ждет, когда можно будет приступить, но, руководствуясь недавним неприятным опытом, раньше, чем они хоть немного остынут, брать не будет. За него я спокойна. А вот за Каллена-старшего…

- Твоя порция уже почти готова, - говорю я, наблюдая за тем, как он, щурясь, посматривает на блинчики Джерома.

- Кажется, я уже это слышал…

- Держи, папа, - малыш, слушающий нас обоих, мгновенно реагирует. Подвигает свою тарелку на середину стола, протягивая папе вилку, что лежит рядом. Кивает на свой завтрак, намекая, что обязательно поделится.

- Спасибо, китенок, - Каллен обнимает сына, чмокнув в макушку, и, отрезав маленький-маленький кусочек, пробует мою стряпню на вкус. Словно бы впервые, ей богу.

- Черничные! – радостно, как ребенок, восклицает он, - м-м-м… чем мы заслужили такое, мамочка?

- Кто-то вчера вовремя лег спать, - я переворачиваю оставшиеся на сковороде блинчики, чтобы они не подгорели, прежде чем обернуться к Калленам. С обожанием смотрю на Джерома, демонстрируя, кому адресую похвалу. Мальчику приятно такое слышать. Он улыбается шире, заканчивая с половиной своей тарелки.

- А кто-то вовремя проснулся, - оглядываюсь на Эдварда, подмигнув ему.

И без того светлое лицо мужчины становится ещё восторженнее.

От Джерри, конечно, этому не укрыться. Он посматривает на нас с отцом очень подозрительно, но все же с радостью. Конечно, он заметил перемену, что случилась. Конечно, от него не ускользнуло… в тот самый первый день, вернее, в первое утро я не могла прекратить улыбаться. Целый день, с утра и до самого вечера – повтора. Мы вправду стали самой настоящей семьей.

- Кстати, раз уж вы идете в зоопарк… может быть, и в магазин заедете? Молоко и черничное варенье кончились…

- Да! – прежде, чем Эдвард успевает открыть рот, кивает Джерри. А потом, обернувшись на папу, показывает на свою тарелку, - варенье кончилось!

- Да, такого допускать нельзя, - мужчина посмеивается, потрепав сына по белокурым волосам, - конечно заедем. Ещё чего-нибудь, красавица?

Вспоминаю, при каких обстоятельствах он сегодня последний раз произносил это слово, и заливаюсь румянцем. Каллен хмыкает, а Джером удивленно посматривает в мою сторону, пытаясь понять, в чем дело.

- А вот и блинчики, - нахожу повод отвернуться и снимаю сковороду с огня, перекладывая столь желанный завтрак на две тарелки.

…Да, похоже я обсчиталась в разнице лет между Эдвардом и сыном. Они оба, абсолютно, идеально похожие, сидят за одним столом, едва ли не на одном стуле – так близко поставлены табуретки – и, обгоняя друг друга, доедают черничное лакомство. Апельсиновый сок терпеливо ждет своей очереди, с некоторой скукой наблюдая за этим соревнованием по поеданию через стекло запотевшего стакана.

- Знаете, я могу кормить вас чаще, - заключаю, только-только притрагиваясь вилкой к своей порции. Их тарелки же почти пусты.

- Мы не против, верно? - Эдвард обращается к Джерому, и тот, согласно кивнув, заканчивает с последним блинчиком.

- Принесете варенье – я пожарю ещё.

Они оба смеются. Оба, глядя то друг на друга, то на меня, выглядят счастливыми. И если раньше это казалось недостижимым сном, если раньше при одной лишь мысли, что у нас будет такое беззаботное утро, мне хотелось подать заявление в психиатрическую клинику, то теперь ничего подобного нет. И, я уверена, больше не будет.

Каллены вправду счастливы. Мы счастливы. И да, уже не Каллены… уже – Венсэдоры. Вкупе с новыми именами, конечно же.

Ну и что? Имеет ли значение фамилия и имя? Главное, что мы вместе и главное, что здесь. Цену, конечно, пришлось заплатить…

Ещё два месяца назад по каждому американскому и итальянскому каналу, какой нашелся бы на нашем телевизоре, шли бесконечные сообщения и предположения, почему Босс столь престижной, столь многомиллионной и господствующей американской мафии… застрелился. Не козни ли это конкурентов? Не совершил ли он самоубийство из-за женщины? А может, вскрылись его махинации? Угрожала полиция, ЦРУ?.. И зачем, к тому же, он убил другого главаря перед этим – Большую рыбу? Это четко спланированный план или удачно сложившиеся обстоятельства?..

Исследователи «Первого канала» вообще сошлись во мнении, что такого человека, как Smeraldo никогда не существовало – все это подставные люди, подставные лица. Ну не может же быть, чтобы истинный Король, главарь, и так просто… о господи!

Нам пришлось отключить провод, соединяющий телевизор с антенной, и оставить только тот, что был отдан под DVD плеер, дабы Джером даже случайно не прослышал и не увидел фотографию папы в столь неприглядном для себя облике…